Уильям Хиллен - Черная река. Тоа-Тхаль-Кас Страница 35

Повадки волков я изучаю при всяком удобном случае, но до сих пор мало что знаю о подробностях их жизни. Они, например, любят загнать койота на открытое место — на гарь или на замерзшее озеро. Сначала играют, бегают вокруг жертвы. Потом их круги делаются все уже, и, наконец, они нападают на койота и сжирают его. Еще я знаю, что, убив лося, они первым делом отъедают у него нос. Этот лакомый кусок съедят обязательно, даже если к остальному почти не притронутся, запасая мясо впрок. После носа волк переходит к грудной полости, съедает легкие и печень, а потом принимается за самые мясистые места. По моим наблюдениям, у волка, пожалуй, самый тонкий нюх среди всех зверей. Бывает, что волк мчится напрямик через замерзшее озеро и вдруг остановится, раскопает несколько сантиметров снега и льда и вытащит глубоко вмерзшую в лед убитую морозом рыбу. По свежим следам семерых волков я пришел однажды к останкам черного медведя средней величины, которого разбойники унюхали сквозь снег и вырыли из уютной берлоги. С ним они сладили без труда и сожрали. Но к счастью, волки, и это точно, никогда не нападают на человека. Собаку, не сумевшую от них убежать, они у меня однажды сгубили. Разумеется, бешеный волк исключение, но случаев бешенства в Британской Колумбии не зафиксировано. Как-то ночью я шел следом за стаей из восемнадцати волков, которые так утоптали снег, что я на время даже снял лыжи. Темень была хоть глаз выколи. Волки выли со всех сторон. Мой пес со страху готов был спрятаться ко мне в карман. Приключение было не из приятных, но все обошлось мирно.

В зимней стае обычно шесть — восемь волков — одна семья. В самой большой стае, о которой я слышал, было двадцать четыре волка, то есть не меньше двух семей либо одна семья, в которую вернулись «молодожены». Зимняя стая на охоте настигает и валит лося через двести метров погони. Волки любят загнать жертву на обмерзлый берег озера, где снег покрыт настом: им ступать удобно, а копытному животному беда. Но и им иногда достается: по рыхлому и глубокому снегу волкам трудно догнать длинноногого лося, и я сам наблюдал с самолета, как они барахтаются в снегу и останавливаются перевести дух. В лесу среди стволов стая приканчивает жертву в два счета.

Много раз я видел, как волки дразнят лося — кружат около него, чтобы его испытать. Как-то в апреле в горной теснине, которую волки используют как «загон», я набрел на стадо, только что подвергшееся такому испытанию. Желая выбрать жертву полегче, волки разозлили лосей до такой степени, что мне пришлось обходить стадо стороной. Стельная лосиха с годовиком загнала меня в речку прямо на лыжах. Чуть подальше в двухметровом снегу я наехал на древнюю лосиху с таким крошечным теленком, что его ушки едва торчали над лосиной тропой, явно недоноском. Эта старая лосиха с малышом должна была казаться волкам верной поживой, но, когда я выказал чрезмерное любопытство, она живо обратила меня в бегство, а Сэка согнала с тропы в снег, обойдясь с нами так же круто, как перед этим с волками.

Рыская по округе, волчья стая встречает на пути массу лосей и отбирает больных и калек. Сведущий и наблюдательный человек сразу увидит больное животное: оно и стоит и ходит не как все и кажется глуповатым. Волки с их звериным чутьем и опытом наверняка с ходу замечают всех слабых животных на своем пути. Этот путь лежит вдоль цепи озер и рек, через зимние пастбища. Стая проходит иногда сотни километров, но обычно завершает круг в две недели, даже если проведет несколько дней на одном месте.

Звероловы, застрелившие несколько волков, рассказали мне, что встретили волчью стаю в «мясном хмелю», то есть волков, обожравшихся свежей убоиной и одуревших. К этой истории я отношусь с сомнением. Годами я брожу по лесам, не раз случалось вспугнуть волка у свежей добычи, но «пьяного» волка не встретил ни разу.

А вот волков, обалдевших во время гона, я видывал. Их и подстреливают большей частью в течку, которая у них проходит в первые две недели февраля и достигает апогея как раз ко дню св. Валентина [41]. Волки размножаются на втором или третьем году жизни, и пара молодоженов уходит из стаи, чтобы завести малышей. Волчата родятся между 1 и 15 апреля после шестидесятипятидневной беременности, и родительская чета вместе выкармливает детенышей.

Найти волчью нору нетрудно. Найти нору с волчатами почти немыслимо. Старый Джо раз чудом набрел на такое логово близ одного из своих заповедных тайников, завалил вход самыми большими бревнами и валунами, какие он и его лошадь смогли подтащить, и пошел за лопатой, чтобы выкопать волчат. «Я покатил оттуда что есть мочи, — рассказывал он после, — но, когда пришел назад, эти волки уже все разворошили к чертовой бабушке и утащили щенят. Чисто работают».

Волчата живут в норе, только пока это неизбежно, и начинают охотиться вместе со всей семьей не позже чем к декабрю. Родителям иногда трудно добыть вдоволь пищи для волчат, и они начинают хватать все, что попадает в лапы. Одна волчья чета зарезала штук двадцать овец и утащила трех годовалых бычков из загонов и с фермы. Позже, когда коров с телятами выпускают на пастбища, эта пара могла бы оказаться весьма опасной, в то время как их родная стая, орудовавшая в той же местности, не доставляла никаких хлопот.

Оба взрослых зверя были нормальных размеров: самец весил около 42 килограммов и имел 173 сантиметра в длину; самка, весившая без малого 40 килограммов, была 155 сантиметров в длину. Она принесла десять волчат — наибольшее число, зафиксированное к тому времени по всему северо-западу Северной Америки. Самый крупный волк, какого мне довелось взвешивать, был самец, потянувший 49 килограммов с лишним. Большинство убитых волков, которых я в своей жизни осматривал, были подростки в крепких зимних шубах, весившие от 32 до 36 килограммов. Почти все были черной или очень темной окраски, на брюхе переходившей в серебристую. В горах Карибу около двадцати процентов волков серые, почти как койоты, но величиной не уступают черной разновидности. В капкан, поставленный мной на пуму, однажды попался почти сплошь белый волк с очень красивым мехом.

Старые индейцы обыкновенно считают грехом убийство волков. Кенельский индеец, бобыль, один из последних живых членов своего племени, иногда заходил ко мне в контору, и несколько раз мы с ним встречались в лесу. Наши беседы были ограниченны, так как он по-английски не говорит, а мой карьерский далек от совершенства. Однажды в городе я заливал в «пикап» бензин. В кузове лежало пять-шесть волчьих туш. В это время к машине подошел мой старик, как всегда скользящей походкой, словно он шел на лыжах через пургу. Увидев меня, он сперва заулыбался, но вдруг разглядел убитых волков. Из-за его негодования, усугубившего нашу языковую проблему, я смог разобрать только одну фразу: «Это моих братьев ты убил!» По мифологии индейцев, дух покойника возвращается на землю в виде волка, но только если это был хороший охотник. Сам Старый Джонни наверняка вернется в лес в шкуре матерого седого волка.