Гарри Килворт - Лунный зверь Страница 77

— Так будет превосходнее, — заметил незнакомец. — Впасть в тишину — что может быть разумнее в ночь тихую, когда сияют звезды, подобно блесткам на спине форели.

Незнакомец выражался несколько путано и туманно, но он явно питал склонность к поэзии, и Миц, обожавшая песнопения и заклинания, слушала его как завороженная.

— Кто вы? — спросила она, когда он завершил свою пышную тираду.

— Вопрос исполнен разума. Мое названье Стиганд. Сти-ганд, — отчетливо повторил он во избежание ошибки. — Неподалеку здесь имею кров свой и семейство. Ветер ночи задул мне в уши горький плач. Взгляни же — все дышит миром и покоем, безмолвье нагоняет сон. Зачем же гонишь тишину ты криком, тем более что говорит он о тоске, а не о радости душевной? Могу узнать я, каково твое названье?

Миц растерянно покачала головой. От фразы к фразе речь незнакомца становилась все более высокопарной и запутанной. Все слова вроде бы были знакомы и понятны, но Стиганд так накручивал их одно на другое, что лисичка лишь недоуменно мигала.

— Названье? Ах имя. Меня зовут Миц.

— Я замечаю, не покинула еще ты сладостную пору детства?

— Да, я… Я как раз собиралась расстаться с родителями и жить самостоятельно. До того, как, — и она испустила горький вздох, — до того, как люди поймали меня.

— Как видно, в горе ты. И это послужило причиной моего сюда явленья. Сона, жена, с которой кров делю, тебя просила успокоить. И вот предпринял путь я по чистым водам нашего ручья, чтоб сообщить: зря мнишь себя в несчастье. Скажи, но неужель собака тебе поведать не успела, что нет угроз и люди зла не замышляют?

— Да, она говорила, что я в безопасности… Но разве можно верить собакам? Я, по крайней мере, им не доверяю.

— Да, если вспомнить горькие уроки, что жизнь преподает, то истинно твое неверие, — изрек Стиганд. — Но собака Бетси подобна владельцам здешних мест. Мягка до самой сердцевины души своей, как глина летом. Знаю, поверить тяжело, что люди и собаки бывают столь проникнуты добром. Однако пища, которой щедро потчуют они, так убедительна, и поневоле…

— Так, значит, я могу доверять им всем? — перебила Миц.

— Всенепременно. Заслуживает веры пес. И люди вкупе с ним. Теперь нашла ты ясность, что зря отчаянье тебя поймало?

— Да… вроде бы… — пробормотала лисичка.

— Превосходно.

Стиганд уже собирался уходить, но вдруг, словно вспомнив что-то, повернулся и спросил:

— Как ты нашла мой лисий разговор? Достаточно богат он выраженьем?

— Да, ты говоришь очень хорошо, — поспешно заверила Миц. — Вот только…

— Что «только»? — переспросил Стиганд. В воздухе повисло напряжение.

— Только… Только жаль, что не все звери так хорошо говорят на чужих языках. Было бы здорово, если бы мы все понимали друг друга.

Стиганд удовлетворенно кивнул:

— Такие думы думаю порой и сам. Но только выдрам, нам, дарован дар сильнейший чужие языки постигнуть. Прощай, дитя.

— Прощай, Стиганд.

Разговор со Стигандом немного успокоил Миц, и, оставшись одна, она погрузилась в созерцание мира, раскинувшегося за пределами клетки. До нее доносилось уханье совы, шуршание мелких зверюшек в траве. Перед рассветом легкий туман окутал кусты и деревья. День разгорался, паутинки на ветвях трепетали, и капли росы поблескивали в солнечных лучах. Запасай подул сильнее, и семена одуванчиков взмыли вверх на своих белых парашютах и разлетелись по траве, в которой тут и там виднелись спелые фрукты, упавшие с деревьев. В ручье играли и плескались рыбы.

Поутру, когда дом начал оживать, утомленная лисичка уснула. Во сне она видела родной дом, мать и отца, но тревога не оставляла ее.

Миц проснулась, лишь когда человек открыл ее клетку. Он принес своей пленнице воду и еду и, примостившись в углу клетки, долго смотрел, как Миц ест и пьет. При этом он беспрестанно издавал тихие протяжные звуки и, постепенно приближаясь к лисичке все ближе и ближе, пару раз осторожно коснулся ее.

Она, оцепенев, с опаской наблюдала за его рукой, но не сделала попытки пустить в ход зубы. Прикосновения его были легки и бережны, но отнюдь не робки, и Миц подумала: уж если ей суждено терпеть близость людей, лучше, пожалуй, оставаться у этого, с меховой мордой. Судя по всему, у него на уме нет ничего худого.

Немного позднее в сад явилась Бетси. Хозяин, заметив, что сенбернар и лисичка настроены по отношению друг к другу миролюбиво, позволил собаке подойти к клетке.

— Как спалось на новом месте? — любезно осведомилась Бетси.

— Плохо, как же еще? Думаешь, приятно сидеть в клетке?

— Думаю, нет. Но не сомневайся, тебе не долго здесь оставаться. Скорее всего хозяин выпустит тебя уже завтра.

Ни одна новость не могла бы обрадовать Миц больше, чем эта.

— Ты уверена? Откуда ты знаешь? — затараторила она.

— Он никогда не держит лис больше двух дней.

Миц вздохнула с облегчением.

— Я тебе верю, — сообщила она. — Ночью ко мне приходил один зверь, выдра, и…

— О, выдра? Кто, Сона или Стиганд?

— Стиганд. Малость чудной, но видно, что добрый. Он сказал, тебе можно доверять. Я решила, уж ему-то незачем меня обманывать. Разве только он хотел, чтобы я перестала скулить и не мешала ему спать. Но думаю, он говорил правду. Знаешь, мои родители ни за что не поверят, что я подружилась с собакой. Они у меня неплохие, но, ясно, с предрассудками. Откровенно говоря, все старшее поколение…

— Не стоит упрекать их, — перебила Бетси. — По-своему они правы. Ненависть между собаками и лисами длится веками, с тех пор, как человек стал использовать собак для охоты. К счастью, сейчас все меняется. У многих людей сама мысль об охоте вызывает отвращение, и, узнав, что кто-то занимается этой мерзкой забавой, они всячески стараются помешать. Конечно, среди людей есть и такие, кто по-прежнему считает диких животных своими врагами и хочет истребить их. И все же мир на глазах становится иным.

— А я считала — люди перестали охотиться в наших краях потому, что здесь построили город. Теперь людям негде мчаться на лошадях — повсюду дома и улицы. Мне и в голову не приходило, что люди могут возненавидеть охоту.

— Отчасти ты права. И все же многие люди сейчас ненавидят охоту. Мне случалось разговаривать с собаками охотников. Они рассказывали, как им не удалось взять след. Люди, противники охоты, распылили по земле вонючую жидкость, которая перебила все запахи.

В этот момент хозяин взял Бетси за ошейник и потянул прочь от клетки. Хотя собака и лисичка дружески беседовали уже несколько минут, человек, который не мог понять их разговора, боялся, что они переругиваются.