Иван Винаров - Бойцы тихого фронта Страница 110

Начало 1944 года внесло специфические изменения и в политическое положение Болгарии. Монархо-фашистские правящие круги впали в панику после гитлеровского поражения на Восточном фронте. Паника усилилась и в связи с изменениями, которые произошли на юге Европы: Апеннинский полуостров внезапно, будто перезревший плод, отпал от пресловутой «оси» Рим — Берлин. После высадки на полуостров англо-американских войск Италия капитулировала.

С начала 1944 года война постучалась, вернее забарабанила кулаками и в дверь монархо-фашистской Болгарии: из символической она вдруг превратилась в жестокую реальность. Англо-американские военно-воздушные силы подвергли массированной бомбардировке Софию и другие крупные города. Под развалинами домов погибли десятки тысяч жителей столицы. Столица охранялась лишь несколькими десятками болгарских «мессершмиттов» и четырьмя зенитными батареями, которые оказались беспомощными перед воздушными армадами «летающих крепостей», эскортируемых сотнями скоростных истребителей…

Народ платил кровью за продажность и преступное сумасбродство своих правителей.

Эти бомбардировки мирных городов не были вызваны военно-стратегическими соображениями: англо-американская военщина фактически совершила предумышленное массовое убийство мирного и беззащитного болгарского населения.

Буржуазия и правители лихорадочно организовывали политические комбинации, балансируя на грани пропасти. «Смена курса» для буржуазии означала попытку перебраться с явно гибнущего корабля гитлеровской Германии на более надежный корабль англо-американского империализма: на смену старому предательству интересов народа они готовили новое…

1 июня 1944 года был составлен кабинет во главе с бывшим деятелем правого крыла БЗНС, верным слугой реакционных сил Иваном Багряновым. Буржуазия поручила ему сложную двойственную игру — установить дружеские связи одновременно с гитлеровской Германией и Западом. Таким образом, болгарская буржуазия стремилась изменить своему вчерашнему «вечному» союзу с Гитлером, не поступаясь своими классовыми интересами…

Георгий Димитров и Заграничное бюро партии внимательно следили за малейшими изменениями во внешнеполитическом курсе страны, за каждым новым шагом правящих монархо-фашистских кругов, которые отчаянно искали политический выход из тупика. Еще в марте — апреле, когда в парламенте начались дебаты по поводу смены правительства, Димитров предвидел, что буржуазия непременно попытается, хотя бы для вида, сменить цвет своего политического знамени. Он опасался, что ловкие политиканы смогут путем демагогии ввести в заблуждение некоторые слои населения.

Опасения Георгия Димитрова были основательными. Существовала опасность, что на удочку политической демагогии могут попасться и некоторые деятели партии внутри страны. Подняв народ на всеобщую, бескомпромиссную борьбу против монархо-фашистской тирании, партия в начале 1944 года почувствовала острую нужду в руководящих кадрах. Прошедшие годы ожесточенной борьбы вырвали из ее рядов многих прекрасных руководителей. В июле 1942 года были расстреляны Антон Иванов — уполномоченный Заграничного бюро, Цвятко Радойнов — руководитель Военной комиссии ЦК, его первые помощники Никола Вапцаров, Атанас Романов, Антон Попов. В Пловдиве, летом 1942 года была казнена группа коммунистов во главе с членом ЦК Петром Ченгеловым. В то же время властям удалось схватить и бросить в тюрьму секретаря партии Трайчо Костова и ряд других видных партийных руководителей. Летом 1943 года погиб в неравном бою с полицией Эмил Марков, заместитель Цвятко Радойнова в Военной комиссии ЦК. В декабре 1943 года был убит из засады член ЦК Никола Парапунов. В феврале 1944 года пал от полицейской пули видный руководитель, ветеран революционного движения Христо Михайлов. Избежать ареста и расстрела удалось очень немногим деятелям Центрального Комитета. Им заочно было вынесено по одному, а то и по два смертных приговора, приходилось работать в глубоком подполье… Георгий Димитров учитывал, что Центральному Комитету партии внутри страны, перед которым события и время ставят все более новые, сложные и ответственные задачи, нужно помочь опытными и подготовленными руководящими товарищами. И уже в декабре 1943 года Заграничное бюро решило направить на родину Станке Димитрова. Он должен был усилить Центральный Комитет и в случае необходимости возглавить антифашистское движение Сопротивления, перед которым в ближайшее время должна была встать во всей своей сложности и актуальности задача всенародного вооруженного восстания.

Выбор пал на него не случайно. Станке Димитров — Марек был одним из выдающихся деятелей нашей партии. Еще с двадцатых годов, когда он вошел в состав руководства партии, а затем после Сентябрьского восстания стал секретарем Центрального Комитета БКП и решительно отстаивал здоровый сентябрьский курс в борьбе против атак слева и справа, Марек выделялся как одна из самых талантливых личностей не только в нашем революционном движении, но и в рядах Коминтерна. Станке Димитров вместе с Георгием Дамяновым за десять лет до этого нелегально был послан в страну, где в течение 1935—1937 гг. проводил в жизнь новый, димитровский курс, закладывал основы Народного фронта. В годы войны Марек самым активным образом содействовал правильной политической ориентации трудящихся, развертыванию антифашистской борьбы на родине. Он являлся одним из самых деятельных сотрудников радиостанции имени Христо Ботева, а с октября 1941 года по февраль 1944 года непосредственно руководил деятельностью радиостанции «Народен глас», которая работала на волнах фашистского радио Софии.

В марте 1944 года я срочно был вызван к Георгию Димитрову на подмосковную дачу. Марек только что закончил работу на радиостанции «Народен глас». Кроме Марека, там находились Димитров, Васил Коларов и Георгий Дамянов. Я прибыл, когда они уже заканчивали совещание. Запоздал.

— Должен был встретить наших людей, прибывших из вражеского тыла, — извинился я.

Дело было в том, что в тот вечер из Словакии внезапно прибыл самолет, который прошлой ночью улетел туда, к словацким партизанам, чтобы доставить группу чехословацких бойцов, оружие и медикаменты. Во время обратного рейса самолет, на борту которого находилось несколько раненых партизан и один офицер из нашей бригады, был поврежден зенитным огнем где-то в районе Кишинева.

— Что, навоевался, Ванко? — сказал мне с улыбкой Димитров после того как я поздоровался со всеми.

— До Берлина еще далеко, товарищ Димитров, — ответил я. — Пройдет год или два, пока мы доберемся до Унтер-ден-Линден. Хотелось бы побродить около рейхстага, взглянуть на Моабит…