Анастасия Коробкова - Воскрешенные Страница 17

Сказать, что все удивились — это не сказать ничего. Произнесенные слова звучали резко, чего Герман, конечно, не заслужил, и объяснение им со стороны подобрать можно было только одно — присутствие Эли. Моя ревность. Черт.

Наконец осознав, что сказанное ему не послышалось, Герман покинул лазарет. За ним, даря всем лучезарные улыбки, вышла Эля.

IV

Пришедшая издалека мысль ударила очень больно — именно так, как он и предполагал. Лицо-маска, послушное командам, не изменило выражения, но кисти рук непроизвольно сжались в кулаки.

От внимания Димы, с интересом изучавшего нового капитана, этот быстрый жест не ускользнул. Обострившаяся за последний год интуиция подсказала причину внезапной настороженности командира — ее могла спровоцировать только угроза чему-то очень важному.

— Что-то с Асей? — проверяя интуицию, спросил он.

Живя на Земле, он бы остерегся лезть в чужое личное пространство, тем более — начальственное, но маленькое сообщество Ветров, как волчья стая, пользовалось своими собственными, другим непонятными, этическими нормами, и почти ничего личного ни у кого здесь не было. Дима не сомневался, что получит ответ.

— Да, — после небольшой паузы услышал он. — Она узнала, что случилось с Великими Правителями, и какова в этом моя роль.

— Кто ей сказал?

Командор Ветра, не вставая с кресла, повернулся к Диме, что означало заинтересованность в разговоре.

— Не показала. Какой-то божара, наверное. Их тогда много устроилось смотреть.

— Он ей угрожает?

— Не знаю. Она закрылась от меня.

— Обиделась? — подключился Антон.

— Очень похоже.

— Предлагаю навестить Землю, — сказал Георг.

— На Земле слишком много людей, — авторитетно возразил Дима. — Там очень сложно за кем-то следить.

— Тем более, если кто-то этого не хочет, — добавил Командор. — Ася никогда не просит о помощи и не любит делиться своими врагами.

Ветры задумались, не сводя глаз с Командора. Им нравилось говорить и слушать про Асю, хотя никто не пытался объяснить себе природу этой симпатии.

— И что теперь — просто сидеть и за нее бояться? — озвучил общие мысли Антон.

«Да» — был единственный правдивый ответ. Но Командор ответил иначе:

— Привыкай.

В конце концов, островитяне привыкли. Да и ей все же до сих пор удавалось выкручиваться. Проиграла-то она в схватке с чужим врагом. Кстати, интересно, а смог бы Жадный Бог проклясть ее, а не Германа?

Командор обратился к Диме:

— Почему ты назвал ее котенком?

Это было уже очень личное, но откровенность за откровенность, и Дима спокойно ответил:

— Мы танцевали вместе. Вальс. Я держал ее в руках. От этого было странное ощущение, очень приятное. Так бывает, знаешь, когда гладишь какого-нибудь пушистого зверька и смотришь на него: как он щурится, начинает доверять. Хотя, вообще-то, я раньше не понимал, почему люди на кошек умиляются.

Ветры тоже не понимали, но верили, что так бывает. Помолчав, Дима задал вопрос, который давно его интересовал:

— А как вы на Земле встретились?

Размышляя, с чего начать, Командор вдруг с неопределенной интонацией произнес:

— Я держал ее в руках.

И он рассказал. Не только об этом, но и вообще обо всем, что приключилось с ним на Земле. Они с Ветрами стали одним целым, и эта часть его прошлого не должна была оставаться тайной. Оставлять ее в тайне, пожалуй, даже опасно.

— Землю мы все же навестим, — обдумав во время собственного рассказа вероятности, решил он. — Но с другой целью.

Ветры внимательно слушали — все, кроме Димы, который с некоторой болезненностью осознавал, что очень многое на Земле проходит мимо землян. Он очнулся от размышлений, лишь услышав имя своей сестры:

— Консула Земли никто не поставил в известность о нынешнем местонахождении Дины. Сообщества, входившие в Конфедерацию, конечно, направили своих представителей с информацией о случившемся с Великим Магистратом, но официально определиться с положением Дины они, я полагаю, не догадались.

Ветры, бывшие гвардейцы, переглянулись. Им хотелось посмотреть на планету, которая для многих из них была родной.

V

— Эльвина, почему ты все время ходишь за мной?

— …Ну…

— Тебе это обязательно?

— Ты хочешь побыть один?

— Ответь, пожалуйста.

— Хорошо, я тебя оставлю.

— Стой. Ответь.

— Что?

— Почему ты все время ходишь за мной?

— Ну… не все время.

— А когда ходишь — зачем?

— Тебе это неприятно?

— Я хочу знать, зачем ты это делаешь.

— Раньше ты не спрашивал…

— Сейчас я спрашиваю.

— Я… хочу заботиться о тебе. И твоей команде.

— Мы все сами можем о себе позаботиться. Того, что делают другие девочки, вполне достаточно.

— Но раньше тебе нравилось, что я вам помогаю!

— Разве я так говорил?

— Нет… Но… Ты не спрашивал, зачем. Что тут плохого?!

— Из-за того, что ты часто находишься рядом со мной, кто-то может принять нас за пару.

— Что тут плохого? Ты меня стесняешься?! Скажи! Стесняешься?!

— Я не хочу, чтобы нас считали парой.

— Я… чем-то плоха для тебя? Скажи, что надо изменить? Одеваться по другому? Похудеть?

— Так. Я думал, это все знают, и ты могла понять: мне нужна только Ася.

— Но ведь ты ей не нужен! Она не любит тебя!

— Возможно. Это не важно.

— Вы не вместе! Почему мне нельзя быть рядом с тобой?

— И тебе все равно, что я люблю другую девушку?

— …Да, это не важно.

— У тебя нет гордости?

— А у тебя?

— Я не хожу за Асей по пятам. Хочу, но не хожу.

— Значит, да. У меня нет гордости. Я… тебя люблю.

— Эта информация не представляет для меня интереса. И я прошу тебя больше за мной не ходить.

— …Ты… ты…

— Вот теперь правда — ты обижена. А говоря «люблю», ты врала.

— Почему ты так думаешь?

— Когда любят, смотрят иначе. Ты никогда никого не любила.

— Герман! Ребята, почему вы здесь стоите?

— Привет, Валера.

— Ася нас выгнала!

— Ася меня попросила выйти. Она залечивает Тёмину голову.

— Ясно… А чем ты ей мешал?

— Не объяснила.

— Представляешь, просто выгнала, и все!

— Эльвина, я в сочувствии не нуждаюсь. Пока, Валер.

— Пока.

— Ты куда?

— Зачем тебе знать?

— Я с тобой!

— Нет.

— Но я еще хочу тебе сказать…

— Говори сейчас.

— Не могу… при…

— Ты меня задерживаешь.

— Ладно, Герман, я пошел в лазарет, посмотрю, что там делается.