Улыбка на пол-лица - Шамхал Афлатун оглы Маниев Страница 17

Дежурство проходило в здании действующей губы. Маленькая комната, голые, местами неумело оштукатуренные, бетонные стены. Такой же голый бетонный пол. Холод… Две шконки, прибитые к стене. Туалет на улице – там, где можно спрятаться. Вооружившись автоматами и некоторым «штатным оборудованием», мы заступили на сутки внимательного безотрывного дежурства. Иногда мы менялись, чтобы поспать. Это в каком-то смысле отличный отдых, вдали от всех. Если бы не шумные крысы, которые борогозили днем и ночью. С ними не уснуть. Они все что-то грызли, шуршали да бегали, особенно по ночам. Чтобы меня в ночи не укусила за лицо какая-нибудь крыса, я закрывал свой вонючий спальный мешок на молнию до упора. Лучше без воздуха в отвратном запахе, чем укус крысы за бровь или губу в глубоком сне.

От своей любимой Вики бумажного письма, с флером свежих духов, я так и не дождался, да и не надеялся уже. Однажды, в ответ на мои многочисленные звонки, я получил от нее сухое смс: «Нам надо взять перерыв». Я не понял, что это значит… Решил, что, скорее всего, новая работа, новые знакомства… Бегать за человеком, которому на меня наплевать, я не собирался. Было, конечно, очень больно и тяжело, столько времени любил ее, а она…Ну ничего, армейские будни помогут забыться…

Шел день за днем. Я получил сержантские лычки. Я начал терять себя. Начал меняться. Навязанная окружением агрессия въедалась в мозги и давала периодически о себе знать взрывами в психике. На моем счету было несколько рассеченных лиц. В этот список попался и тот же Альянс.

Он хотел «опустить» (унизить) меня перед стоящей на поверке с утра ротой. Стоило мне отлучиться на минуту, Альянс демонстративно забрал мои зимние перчатки, которые я оставил на тумбе возле своей кровати. Зимние перчатки на острове – это не просто перчатки… короче, если они пропали, то найти другие крайне тяжело, если только купить за большие деньги, которых, конечно, ни у кого нет, ну, или отобрать у кого-то, или украсть.

Он думал, что я побоюсь, и не полезу в конфликт. Быстрым шагом я подошел к нему. В ответ я получил мощный удар в висок. Моментально я налетел на него, бросил в стену, сел верхом на лежащее тело и ритмично стал забивать лицо кулаками.

Меня, с пеной у рта, сняли с Альянса. Я плюнул на него и громко рассмеялся, смотря на свежеокровавленное лицо.

– Получил свое, ублюдок! – кричал я, захлёбываясь от смеха. – Как долго я этого ждал! Ха-ха-ха!

Примерно через час я пришел в себя. Я на несколько дней получил украшение в виде синяка, но при этом отомстил за всех ребят, которых он постоянно унижал. После этого случая его распальцованный авторитет как-то резко пропал. Да к тому же вдруг проявилась история, как он попал в армейские ряды. Ее поведал нам парнишка, призванный к нам в часть из его города, и конечно, он не смог промолчать про нашего «крутого» пацана. Альянс хвастал тем, что сам принял решение послужить в армии, а оказалось, что это не совсем так – просто сбежал из родного города от кучки бандитов, точнее, от долгов перед ними. У него была машина, старый «гольф». И вот, изрядно наевшись таблеток с дружками-гопниками, ночью, после очередной тусовки, он на своей машине въехал в какой-то навороченный «джип». Конечно, въехал по своей вине – не справился с управлением. Ну, а дальше из машины вышла тройка плотных ребят: «Ну, типа, вина твоя, мужик, без сомнений, надо что-то решать. Мы, типа, не беспредельщики, сколько стоит, столько и заплатишь». Короче, поехали они в сервис, там ущерб оценили, потом – машину Альянса. Машина, надо сказать, была такая, прилично убитая уже, да и авария эта еще «убитости» добавила. В общем, решили, что в счет уплаты долга Альянс им свою машину прямо сейчас отдает, и плюс полторы тысячи долларов сверху. Срок – один день. Ну, машину-то он отдал, как-то там переоформили сразу. Начал искать деньги. Нашел только шестьсот долларов. Эти ребята приехали к нему, он отдал им шестьсот и сказал, что еще девятьсот поищет, на что ему ответили, что срок – один день, а затем включается счетчик, из расчета триста долларов в день. Ну, и напоследок многозначительно добавили, что в жизни с людьми всякое случается… И вот, не найдя нигде денег, он отправился в районный военкомат. К счастью для него, как раз шел летний призыв. Через неделю Альянс уже попал на остров.

Таких ситуаций, как с Альянсом, было множество.

Я никогда не начинал конфликт первым. Выступал только против тех, кто хотел унизить, избить, обобрать меня или товарищей.

Меня мучила мысль взорваться и решить вопрос со «смотрящим» Карайбедой, который продолжал унижать солдат. Надо биться за свободу. За свободу действий и мыслей. Я искал нужного момента, повода, и когда можно будет нанести точечный удар. Удар хитростью или физический, любой. Нужна была тонкая игра. Я знал, что он сильнее. Но был уверен в том, что, найдя подходящий момент, он бы ответил за все свои деяния и сломанные психики солдат. Я с нетерпением выжидал, ждал в его «движениях» брешь.

Звонки… Хотя бы раз в неделю я старался позвонить домой родным, сказать, что все хорошо, живой-здоровый. Сеть можно было поймать только за казармой, на высокой снежной сопке. Как-то раз вовремя позвонить не удалось – сеть совсем пропала. Когда она появилась, я сразу отзвонился. Домашние испугались, так как на федеральном канале объявили о шторме в нашем районе, во время которого затонул катер с двумя десятками парней. В то время матери приснился тревожный сон: беспечно скачущий воробушек на веточке, который прыгал-прыгал, да вдруг замертво упал на землю… Ах, эти сны и знаки. Слава богу, что это просто сны…

Шли месяцы… Однажды к нам из взвода снайперов перевели Руслана. Высокий, грозный, совершенно неуправляемый солдат. В течение полугода он сменил три роты, дальше только дисбат. Но дисциплинированный, жесткий, как стальная арматура, командир Горин пообещал замполиту полка, что перевоспитает этого урода.

Руслан не вставал с утра на зарядку, игнорировал приказы офицеров и сержантов. Любил травить солдат. Как-то раз, отобрав новые сапоги у парня, он отдал их одному нижегородцу, Вале, чтобы тот разносил их, – не хотелось Руслану натереть мозоли о новые сапоги. Валя согласился их разносить в течение трех дней. Надевал он их аккуратно, каждый день чистил щеткой. Прошло три дня. Валя передал