Затерянный мир - Юрий Валерьевич Литвин Страница 20

– Я от Моисеева, то есть от Меценара убегаю,– объяснил Семенко.

Гном отодвинул его в сторону и наполовину вылез из норы, после влез назад и произнес:

– Все ясно, этот придурок опять мухоморов обожрался. И когда уже его некромант нахлобучит.

– Какой некромант?

Гном почесал лысый затылок, озабоченно рассматривая при этом свою банку.

– Та есть тут один. Рыцарей всяких вроде тебя заезжих расчленяет на органы…

– На какие органы? – испугался Костя.

– На разные,– загадочно ответил гном и подмигнул,– но ты не боись, я тебя сейчас сам расчленю, и совсем не больно. Чик-чирик…

Костя задрожал.

– Ну не надо меня членить…

– Как же не надо? Очень даже надо, мы гномы знаешь какие!

Тут любитель сгущенки резко свистнул и в нору полезли гномы. Отовсюду, и было их много. Очень много и все были похожи друг на друга, как две капли воды. У каждого в руках был или нож, или какой-то страшный медицинский инструмент. Но тут они увидали банку сгущенки и, забыв про Костю, сцепились в один бешено орущий клубок.

Костя сернул в доспех и… проснулся.

…Он лежал на жестком деревянном ложе из грубо оструганных досок, в странной комнате с нависающим потолком и закопченными стенами. В углу пылал камин и кто-то копошился. Было очень жарко. Семенко попытался подняться, но не смог. Он был привязан за левую ногу и правую руку тонкой, но прочной веревкой.

– Ихи-хи… – тихонько заплакал он на всякий случай.

– Закрой пасть, придурок, – посоветовал ему незнакомец от камина и стал медленно приближаться.

– Ааа!!! – завопил Костя, потому что узнал некроманта по маске Смерти из фильма «Крик». Некромант сделал рывок к Костиному ложу и что-то быстро засунул под него. Что-то оказалось ночным горшком.

– Успел,– констатировал некромант облегченно,– а то загадишь мне тут все…

Косте было стыдно и обидно одновременно.

– Так не честно! – крикнул он.

– Что не честно? – удивился некромант.

– Вязать меня нечестно. Я даже бой не принял.

– Ты бежал как трус! И будешь казнен! Палач!

Скрипнула дверь и к ложу подошел кто-то в красной маске палача.

– Пытай его! – приказал некромант.

Костя завыл. Палач прокашлялся и произнес с неожиданным украинским акцентом:

– Ага, вот я сейчас тебя Костинька, тьфу, той, как там тебя, курва, попытаю. Анну кажи мне свою автобиографию!

– Палач! – некромант воздел руки к потолку, в его голосе прозвучало глубокое разочарование. Палач виновато закашлялся.

– Ага, я щас это… Иначе попытаю. Так. Вот у меня тут и ножик припасен и бутылочка есть. Нет, бутылочку мы сбережем пока, хотя можно и рюмашку кинуть для куражу, курва, а то обоссышь тут мне инструмент, курва…

– Я непьющий! – воскликнул Костя.

– И это замечательно! – заявил палач, а некромант снова страдальчески задрал маску к потолку. – А я вот припас на проводины…

– В последний путь? – всхлипывая, вопросил Семенко.

– Тьфу. На тебя еще раз! – возмутился человек в красной маске,– племяша в армию забирают у меня.

– Кто? Вервольфы?

– Ага, волчары военкоматовские. В десант, курва. Так я мезиму принял и давай же к тебе на пытку идти, а тут…

– Я же просил не бухать! – заверещал некромант и случайно пнул ногой Костино ложе, прибил палец, и заскакал на одной ноге по комнате. Семенко ловко уловил паузу в разговоре и попросил:

– Вы бы меня отпустили, дяденьки, а я вам еще пригожусь. Я же пригожий…

Палач весело расхохотался, от него исходил устойчивый запах перегара.

– Я вам служить буду, верно,– усилил эффект Семенко.

– Подывымось,– вынимая из кармана плоскогубцы, произнес палач.

– Ой! – закричал Костя.

– Не ойкай,– презрительно гавкнул некромант,– сейчас станем тебя на куски рвать…

– Ну не надо мне ваши куски! – взмолился Семенко,– я больше правда не буду!

– Что не буду?

– Ничего не буду! Вот что прямо скажите, то и не буду.

– Что и срать мимо горшка не будешь? – поинтересовался некромант.

– Нет!

– Хм, – замогильным голосом произнес некромант,– тогда смотри! Я превращаюсь в твой кошмар.

И стал медленно снимать маску.

– Кого ты боишься более всего на этом свете?

– Байзеля!

– Аха-ха-ха! – загрохотал некромант и стащив, наконец, маску превратился в Костиного сурового наставника.

– Бай… – только и успел прошептать Костя и в который уже раз потерял сознание…

…В себя он пришел уже дома, на диване. Было тихо и только в большой комнате было слышно. Как кто-то стучит пальцами по клавиатуре. Костя медленно сполз с кровати и осторожно заглянул в приоткрытую дверную щель. За компьютером сидел Байзель и улыбался. Увидев Костю, он буркнул, не отрываясь от клавиатуры:

– Ну и здоров же ты спать. Будил тебя. Будил, не добудился. Опять, небось, некроманты снились?

Костя ощупал свое тело, все было на месте. Только штаны на заднице были разорваны по шву. Байзель заржал, как конь.

– Шо ты там щупаешь, засранец?

Костя помолчал еще пару секунд, собираясь с мыслями, а потом спросил:

– Байзель, а ты случайно мои органы никому не продавал, пока я спал?

– Нет,– отвечал наставник, хотя мысль интересная. Спасибо.

– Не ну честно, никому? И за границу не продавал?

– Не.

– И доктору Спиннингу?

Байзель в сердцах врезал по клавиатуре особенно сильно:

– Да не продавал я никому твои вонючие органы, успокойся. Кому они нужны на хрен!

Костя улыбнулся и кивнул:

– Тогда у меня для тебя хорошая новость имеется. Даже две. Вернее, одна хорошая, а одна так себе. С какой начать?

– Ой, ну давай с хорошей…

– Я больше никогда в некромантов играть не буду. Мне от них тошнит.

– О! Это есть зеер гут! – обрадовано потер руки наставник, ибо его компьютерное время резко увеличилось после этого заявления,– а какая плохая?

Костя поежился и прошептал:

– Я кажется опять обкакался…

ДЕЛО ВАСЮХИНА

Петр Иванович Рожок проснулся от сладковатого привкуса во рту. Хотелось пить, и в голове было пусто и звонко. Вчерашний день, а тем более вечер, вспоминался плохо. Вроде бы Якорь заходил с мужиками. Выпить негде было, вот и посидели у Рожка. И ему перепало.

«Зачем я их пустил?» – с тоской подумалось учителю рисования. Он нащупал тапки и шатаясь вышел из комнаты. Сходил в туалет и долго пытался слить воду, но все никак не мог дернуть за ручку сливного бачка, она почему-то все время выскальзывала из рук. Потом была кухня, кран и много вожделенной воды. А потом…

На тарелке у плиты лежал кусок окровавленного мяса, искусанного, с мелкими обломками костей. На полу были застывшие кровавые следы и кости. Петра Ивановича вырвало прямо на пол. Потом механически затирал следы тряпкой, а после долго стоял у зеркала и задрав майку мял и щупал свой обвисший, покрытый мелкими волосками живот. Страшные мысли кружили темными закоулками разума учителя рисования.

«Неужели я всех их съел?» – удивлялся мозг,– «Но куда же они поместились, не цыплята же в конце концов!»

Петр Иванович вспомнил недавно прочитанную статью о людоеде Васюхине.

«У него все начиналось точно также!» – и он принялся подсчитывать количество вчерашних гостей.

«Трое? Четверо? Якорь с Маргулисом точно были!» – Петр Иванович хлопнул себя по животу.

«Жорж? Кажется, он раньше ушел,