Затерянный мир - Юрий Валерьевич Литвин Страница 21

«Тритон? Вот вопрос… Нет его точно не было. Значит трое, ну и ну. Чего ж делать теперь?»

Подступила истерика, и тут в двери постучали. Петр Иванович дернулся было открывать, потом замер, потом все-таки осторожно открыл, и невольно вскрикнул от радости.

На пороге стояли Якорь и Жорж.

– Мужики! Это вы! – кинулся к ним Рожок, но те молча увернулись от объятий немолодого кретина. Петр Иванович глянул на их суровые лица, и упавшим голосом спросил:

– Что-то случилось?

– Типа не знаешь? – ядовито произнес Жорж.

– Он еще спрашивает! – блеснув железными зубами возмутился Володя Якорь и его мышцы напряглись. Он отодвинул учителя в сторону и прошел на кухню.

– Я не нарочно! – крикнул Рожок первое, что взбрело на ум, и побежал следом, за ним двинулся Жорж.

Мужики многозначительно переглянулись.

– Та понятно! Кровища по всему дому, как на бойне, а он не нарочно! – Якорь швырнул в Рожка окровавленной тряпкой. Тот вскрикнул и поймав ее, спрятал в шкафчик.

– Посуду за собой мыть надо, людоед хренов!– веско сказал Володя.

Учитель закрыл лицо руками, плечи его содрогнулись.

– Слопал ты Ваську, падло,– продолжил Якорь,– слопал и не поморщился!

– Что теперь будет? – прохныкал Рожок.

– Суд будет, а как ты думал?

– Ну мужики, может договоримся? Вы ж со мной все-таки были!

Гости переглянулись.

– А ну, маньяки, пошли перекурим,– предложил Якорь и все закурили, даже некурящий Рожок.

– Башка-то как трещит… – пожаловался Володя, потирая выбритый наголо затылок,– ты это Рог, не ссы. Оно то, конечно, по-пьяни чего не бывает, а то если б по трезвому, то я б тебя своими этими вот руками… Задавил, да…

– Отож… – мрачно резюмировал Жорж.

– А так, раз уж бухали вместе, то следы тебе скрыть так сказать поможем…

– О! О! – заокал от избытка чувств Рожок.

– Короче так мы решили, две литры нам ставишь, и бутылочку сейчас на трих буханем. И никто ничего не вилел. Так-то. – Володя рубанул рукою воздух и улыбнулся. И Жорж улыбнулся, и даже Рожок немного осклабился и бросился одеваться, в магазин. На пороге правда обернулся и спрсил:

– А за Ваську чего скажем?

– А скажем, что в деревню уехал, до тетки, взял по пьяни и уехал. С концами.

Петр Иванович глубокомысленно дернул губой и ушел, а Якорь сунул Жоржу в руки сковородку и произнес серьезно:

– На! Зажарь останки, не пропадать же добру!

Жорж глупо захихикал.

Вернулся Рожок с водкой, и мужики с прибаутками принялись за дело. Вкусно запахло мясом и всем стало намного легче, как-то…

…Прошла неделя и Петр Иванович стал понемногу успокаиваться. Никто его ни про какого Маргулиса не спрашивал. Раз только Вареник спросил мимоходом:

– А что это Васька пропал?

А Рожок в ответ:

– Так, а он же в деревню поехал, к тетке!

– Ааа…– отвечает Вареник, вот и весь разговор.

А однажды ближе к ночи к Рожку Якорь пришел и говорит:

– Слышь, Петруха, дай деньжат малехо…

– Нету,– Рожок отвечает.

– Ага! – обиделся Якорь,– ну смотри сосед, не пожалей, я ведь могу и рассказать кое-кому, про кое-что…

Рожок струхнул:

– Ты серьезно?

– Еще бы,– хмыкнул Володя, потому что когда речь шла о выпивке, трудно было найти человека серьезнее Якоря. Пришлось Петру Ивановичу раскошелиться. Потом история повторилась. А на третий раз решил Рожок денег не давать, а за самогонкой сбегать к деду Шенделяпину. Якоря отпихнул и в коридор сунулся, тот не успел его удержать, и тут Петр Иванович вскрикнул. В темном коридоре обнявшись, абсолютно пьяные стояли Жорж и Васька Маргулис собственной персоной, живой и здоровый.

– Василий? – Рожок оцепенел, а Якорь за его спиной шумно отрыгнулся и выматерился:

– Говорил я вам, ослы, внизу подождите!

«Ослы» пьяненько засмеялись. Нервный Рожок зарыдал и припустил в комнату.

– Какие же вы суки! – закричал он в сердцах, пиная ни в чем не повинный пуфик.

А «Такие суки» не солоно хлебавши, удалились похохатывая, и больше всех веселился Васька Маргулис, как всегда икая и слегка подпукивая на ходу. Такая вот бытовуха приключилась.

МОЛЧАНИЕ ЯГНЯТ

«А боитесь ли вы маньяков Петр Иванович?» – гласила, начертанная на грязном клочке оберточной бумаги, чьим-то неровным скачущим почерком записка, которую Петр Иванович Рожок держал в руках лично в настоящий момент.

«Конечно боюсь!» – злобно подумал он, воровато озираясь,– «Кто же так странно шутит?» Но в коридоре коммунальной квартиры, где проживал учитель рисования, в данный момент никого не было, кроме звенящей до одури тишины, и он открыл дверь в свою комнату, немного трясущимися руками, и тихонько прошмыгнул внутрь. Потом закрылся на все возможные запоры, включил свет, огляделся и немного успокоенный, положил записку на стол и принялся ее внимательно осматривать.

– Странно,– произнес Рожок, что он имел ввиду, так и осталось тайной, потому что в ту же секунду он присел от страха, услышав чьи-то мерные четкие шаги в коридоре. Минут через десять он понял, что это не шаги, а падающие из не до конца закрытого крана водяные капли. Трясущейся рукой Петр Иванович довернул кран и сев на стул, стал лихорадочно раздеваться, нервы были как обычно, ни к черту, и страшно захотелось есть. И еще куда-нибудь спрятаться.

« Какие маньяки, откуда? И зачем кому-то понадобилось узнать, боюсь ли я их?» – такие вот мысли терзали Рожка, пока он готовил себе нехитрую снедь. Он пытался успокоиться, но тщетно. Железные колесики ужаса все щелкали и щелкали в его лысой голове, а руки крошили ни в чем не повинную луковицу, большим кухонным ножом.

« У маньяка тоже есть нож!» – вспомнилось почему-то, и Петр Иванович представил, как в комнату входит мужчина в темном плаще и вынимает из кармана огромный нож. Рожок зажмурился и резко открыв глаза обернулся. Естественно, что кроме своего отражения в зеркале он никого не увидел.

«Раз, два, три!» – медленно просчитал про себя Петр Иванович,– «Надо успокоиться и подумать о чем-то приятном». Он досчитал до десяти, и на ум сама собой пришла считалочка про десять негритят, которые ходили купаться к морю. А вслед за ней на ум пришел виденный когда-то фильм. Чувство опасности с новой силой захлестнуло Рожка.

Он взял кусок хлеба и принялся нервно его кусать, сидя у окна на зеленой табуретке. Через несколько секунд Петру Ивановичу показалось, что кто-то смотрит на него с другой стороны стекла. Холодок пробежал по волосатой спине учителя рисования, и он подумал:

«Четырнадцатый этаж! Это же четырнадцатый этаж!»

Поперхнувшись хлебными крошками, Петр Иванович тихо выматюкался, потому что человек в окне оказался его собственным отражением. Захотелось смеяться, но вместо этого Рожок почему-то закрыл форточку и отошел от окна. Тут пришла мысль о замках. Петр Иванович опрометью бросился к дверям и проверил запоры. Все было в порядке.

– Уф! – Петр Иванович перевел дух и тут ему снова послышались шаги за дверями.