Станис Фаб - Золотая кариока Страница 22

Левушка осторожно протиснулся к маленькому окошку, потемневшему от пыли, и пальцем вывел на стекле: «Мы идем искать…»

– Кноп, нужно их как-то возвращать! Но как?!

– Открыл Америку. Бологон и тот не знает, что нужно делать.

– Бологон, может быть, и не знает, а мы должны придумать. Иначе мы не друзья, а обычные приятели.

– Маленькая надежда есть. Бологон разрешил воспользоваться своей книгой.

– Классно, а как назад возвращаться, он сказал?

– В том-то и дело, что не сказал.

Левушка заметно приуныл.

– Конечно, улететь улетим…

– Сиди, Левушка, дома. Дожидайся у своего телефончика, мы тебе обязательно позвоним.

– Да ладно тебе. Не о себе же я беспокоюсь, родителей жалко.

– А Коську с Димкой не жалко?! Напишем подробную записку. Так, мол, и так. Должны понять.

Чего уж теперь, сами вляпались. Теперь будем сами выбираться. Когда начнем перемещение?

– В субботу. Родители как раз на дачу уедут. А мы за выходные, может, успеем пацанов вытащить.

– Да, хорошо бы…

– Все. По домам. Хочется напоследок побыть с родителями. Времени на подготовку у нас – вечер. Встречаемся в субботу в десять часов за домом.

И вот наступил час перемещения. Кноп и Левушка продумали все тщательно. Каждый приготовил для путешествия самые необходимые вещи. Однако, окинув взглядом рюкзаки, друзья решили, что с таким грузом даже самое сильное волшебство не поднимет их и над скамейкой.

Вскоре на небольшой полянке за домом, в зарослях шиповника, выросла внушительная куча лишних вещей.

– Кусачки брать, Кноп?

– Спрашиваешь! А вдруг через колючку перелезать придется? Я вот не знаю, может, примус оставить?

– Ты что, пригодится. Вдруг там пустыня и дров найти будет невозможно.

В общем, решили брать все, что успели приготовить к моменту перемещения.

– Присядем, Левушка, на дорогу. Иначе в пути будут сплошные неприятности. Родители всегда так делают. Только надо помолчать напоследок.

– Давай.

– Я же сказал, помолчим!

– А я что – против?

– Совсем помолчать надо. Понимаешь?

– Угу.

– И без угу…

Прошла минута. Другая.

– Ну вот и все. Теперь, Левка, держись за меня покрепче, начинаю читать книгу Бологона.

Глава двадцатая, в которой Димку посещает гениальная идея

Не успел Колдуита переступить порог библиотеки, как Димка потащил его к столу.

– Смотри сюда! Видишь?

– Удивита, ну просто удивита, – стал причитать Колдуита, рассматривая чертеж самого что ни на есть обычного воздушного шара. – Это то, о чем ты говорил?

– Да, это и есть воздушный шар. – Димка от волнения сбивался с родного языка на карамельский. – От земли оторвемся точнита, ручаюсь. А если нас собьют – будем прыгать с парашютом.

– О, я буду парашютита! А презимлита не болита?

– Смотря на что приземлиться.

– Непонята.

– Ну, на что прикарамелиться.

– На ногита, конечно.

– Если на ногита, тогда ничего. А вот если на попату – тогда другое дело.

Перспектива приземлиться на попату Колдуиту явно не устраивала.

– А двоита парашюта могита?

– Не жадничай, это всегда плохо кончается. И перестань говорить сразу на двух языках!

Какое-то время карамелька молчал. Потом поднял руку над головой и торжественно произнес:

– Согласита. Колдуита полетита. Но все равно, большая страшнита.

– Ты и правда настоящий поэтита. Думаю, когда-нибудь твое фото украсит все газеты.

– Газету? – переспросил Колдуита. – Что это? Ты мне ничего об этом не рассказывал.

Димка понял, что допустил большую ошибку, намекнув Колдуите на возможность прославиться таким образом. – Ну как тебе объяснить? Это когда несколько человек хотят рассказать другим, как они живут, о чем думают, что их интересует.

– Разве кто-то может знать, как я живу, о чем думаю, что меня интересует?

– Ну, это как бы понарошку. Одни думают, что они знают, а другие считают, что это им нужно. В общем, в другой раз расскажу. А сейчас давай-ка лучше найдем укромное местечко для строительства и прочный материал для оболочки шара.

– Ладита-ерундита!

– Ничего не ерундита. Местечко должно быть укромным.

Чтобы до поры до времени никто ничего не прознал про нашу затею. Понятно?

– Да понита, понита. Это такая ерундита!

– Что ты все заладил – ерундита, ерундита?

– Ладно, объясняю для непонятливых. Строить будем у меня дома, на заднем дворике, из палаточного полотна. А для прочности пропитаем его смолой дерева Финти-Фляка. Что касается вот этого, – Колдуита ткнул пальцем в гондолу, – то я предлагаю использовать более простую конструкцию.

– Какую?

– А взять два удобных кресла из моей гостиной.

– А что? Это мысль! На креслах, мне кажется, еще никто не летал. Что ж, завтра ночью и начнем делать наш шар.

– Согласита, согласита, – зевнул Колдуита. – Сегодня спать ужасно хочется! – произнес он. – Пойду бай-бай.

Друзья пожали друг другу руки, и Колдуитга пошел, повторяя любимую фразу: «Утро вечера мудренее».

Прошло не более пяти минут, как раздался сильный стук в дверь, словно кто-то спасался от преследователей.

«Наверное, Колдуита что-то забыл сказать», – подумал Димка. Друзей, которые могли бы прийти к нему в столь поздний час, у него в Карамелии больше не было.

Раздался новый стук в дверь. Димка даже не успел подойти к ней и сказать «войдите!», как дверь распахнулась и на пороге появился карамелька. Он был чуть больше, чем те карамельки, с которыми Димка успел пообщаться, и совсем круглый. Точь-в-точь как колобок.

«Наверное, ест много сладкого», – решил Димка. Он с любопытством разглядывал «колобка».

Колобок тяжело дышал, словно и впрямь спасался от преследователей. Маленькие глазки незнакомца быстро-быстро осмотрели Димкино жилище, и только, убедившись, что кроме них двоих больше никого нет, Колобок тяжело выдохнул «Уф!» и плюхнулся на стул.

Причмокивая толстыми губами, словно слизывая вкусный крем-брюле с пирога, он уставился на Димку. Потом тяжело вздохнул и… горько заплакал.

– Спасибита, спасибита. Ты меня спасита. Я благодарита тебята.

Димка пытался успокоить незнакомца.

– Ой, пожалуйста, говори помедленнее, я тебя не понимаю.

– Бандита-нападита. Я бегита, ты пустита, я спасита: Спасибита! – И ночной гость, упав на колени, пополз к нему с протянутыми руками.

Димка от неожиданности попятился назад, схватил со стеллажа первую попавшуюся книгу и, заикаясь от удивления и страха, прошептал: «Не ползи, а то стукну!».

Толстяк обиженно выпятил губы, встал, отряхнул пыль с колен, поправил одежду и вернулся к двери.