Станис Фаб - Золотая кариока Страница 23

– Подумаешь, стуката! Охота было трогать тебята!

– А откуда вы знаете мой язык? – удивился Димка.

Толстяк сразу преобразился: вытянул шею, легким движением руки взбил прическу.

– Имею честь представиться – Катапумстер, лучший дипломат всех времен и народов Тредевятой земли, посол прекрасной Акулии в Карамелии. И нет для меня ни в чем преград. Твой язык я знал с детства, только не с кем было поговорить.

На самом деле Катапумстер все время следил за Димкой и Колдуитой, подслушивая и записывая их уроки.

– Здорово! Меня Димкой зовут, я тут случайно вообще-то оказался.

– Послушай… раз уж я к тебе попал, могу ли попросить тебя об одном одолжении?

– Запросто, но у меня ничего нет, даже жевательной резинки. Все случилось так неожиданно.

– О, мне ничего не нужно из того, что может удовлетворить мои материальные желания. Сущий пустячок. Подари мне свою дружбу. Я мог бы хорошо заплатить за нее.

Тут уж Димка не мог не удержаться от смеха.

– Это как же можно подарить дружбу, да еще за деньги! Продаться что ли? Я такого не видал…

– Разве ты не знаешь? Все самое крепкое строится на деньгах. А уж дружба и подавно. Вот я тебе сейчас перечислю мое последнее приобретение. – И Катапумстер стал перечислять имена новокупленных друзей: – Бульбяка, Тюкаг Тутука, Лодыр, Булдыр… Могу продолжить…

– Ой, хватит, хватит, а то я со смеху помру, запротестовал Димка. – А интересно, дорого стоит дружба. Э-э-э… Бульбяки или Тюки?

– Три монеты!

– А Тутуки?

– Пять!

– Это почему там три, а тут пять?

– Что же тут непонятного? Тутука занимает должность на две ступени выше Бульбяки. И вообще, ты такой маленький, а любопытный. Я дам за твою дружбу десять монет, это с учетом твоей залетности. Что, мало? Пятнадцать! Как, тебе мало и пятнадцати? Да за такие деньги можно пол-Карамелии купить!

Катапумстер раскраснелся, стал бегать по комнате, смешно подпрыгивая и хлопая себя по бокам, словно он птица, которая машет крыльями, но не может оторваться от земли.

– Негодный мальчишка, даю двадцать монет! За эти деньги мне подарил свою дружбу сам Дубясень – главный лесничий и устроитель охоты в Карамелии. А ты кто такой?

– Уважаемый Катапумстер, а нельзя ли обойтись без моей дружбы? Так вам будет дешевле и надежнее. Тем более что совсем скоро я отправляюсь…

– Да знаю я, вы с этим недоучкой Колдуитой-поэтитой решили найти Золотую кариоку? Ерунда, ее нет и быть не может. А вот если ты не поможешь мне – считай, я погиб. Ничто на всей Тридевятой земле не спасет бедного Катапумстера!

– Вам грозит беда?

– Грозит, да еще какая!

– Но у вас же все куплено, пусть друзья вам помогут.

– Куплено… Конечно, куплено, но жалко растрачивать дружбу. Она мне денег стоила.

Димка решил, что отделаться от Катапумстера можно, только выслушав и поняв, какой помощи он просит.

– И чем я могу вам помочь?

– Сколько?

– Чего сколько? – удивился Димка.

– Сколько монет ты желаешь получить за помощь в моей беде?

– Опять вы за свое. Мне достаточно услышать «Спасибо». Ну не знаю, книгу подарите, или там блокнот хороший.

– Это еще что за монеты? У нас таких в ходу нет.

– «Спасибо», действительно, стоит очень дорого, иногда дороже всех монет.

– Нет, мне не по карману, – опять начал стонать Катапумстер…

Димка махнул рукой:

– Ничего мне не надо! Даже «спасибо» не надо. Обойдусь. Говорите о беде.

– С одной стороны, пустяк, с другой – дело государственной важности. Мне нужно передать письмо в собственные руки правителя страны Акулии, Акульке-13. Сам я это сделать не могу, потому что как посол не имею право покидать дорогую мне Карамелию. Вдруг начнется конфликт, кто тогда его уладит? А дипломатическая карета прибудет только через месяц. Ты же все равно собрался в путешествие, ну что тебе стоит сделать одну мягонькую посадочку в Акулии?

– А в этом письме нет ничего плохого?

– Да что ты, что ты! В нем только хорошее-прехорошее. Я очень хочу вернуться в родную Акулию. Об этом сообщаю правителю. Чем раньше я вернусь, тем скорее начну рассказывать налево и направо о чудесной стране Карамелии. К примеру, о том, какие здесь тучные пастбища, чистые реки, плодородные почвы. Ведь ты хочешь, чтобы наши государства дружили…

Димка еще что-то обдумывал про себя, прикидывая, можно ли верить тому, кто покупает дружбу за деньги. Но в конце концов решил, что письмо передать не великое дело.

– Ладно, давайте свое послание. Обещаю передать его в руки, как вы сказали, правителя Акульки-13. Но только на обратном пути.

– О, я знал, ты чудный мальчик, – толстяк растаял в улыбке и протянул Димке предмет, очень похожий на фляжку.

– Это и есть письмо? – удивился Димка.

– Самое настоящее дипломатическое письмо. В огне не сгорит, в воде не утонет, только не потеряй этот лучший на всей Тридевятой земле дипломатический пакет. А уж я отблагодарю тебя по-акульи!

– Опять вы за свое.

– Какой бескорыстный мальчик, таких я еще не встречал. Ну поскольку мы обо всем договорились, я удаляюсь и заранее благодарю тебя…

Глава двадцать первая, в которой Димка и Колдуита делают воздушный шар

Длинные полосы палаточного полотна Колдуита и Димка склеивали смолой дерева Финти-Фляка и старательно проглаживали тяжелым горячим утюгом. Шов получался очень ровным и прочным. Потом Димка вырезал из материала круг, к которому стали поочередно крепить готовые продольные куски. То же самое сделали и в основании будущего шара.

– Колдуита, у тебя найдется краска?

– Зачем?

– Шару нужно дать имя.

– Чего выдумывать. Шар да и шар себе. Но если ты настаиваешь…

Кодуита ушел в чулан и вскоре вернулся с небольшой склянкой.

– Пожалуйста. Рекомендую. Лучшая краска. Приготовлена из корешков травы Тита-фита. Если сделать из нее чернила, то стихи, написанные такими чернилами, не выцветут и через двести лет.

– Ты, Колдуита, прямо как реклама по телевизору.

– Что такое реклама?

– Это такое чудненькое изобретение, ну как тебе объяснить?.. В общем, все хотят, чтобы ты чего-нибудь купил, вот тут и приходит на помощь она – реклама.

– Все хотят, чтобы я купил? Занятно, занятно. – Ладно, предлагай название. Ты вполне заслужил это право.

– Да чего думать? Дадим ему мое имя. По-моему, звучит красиво.

– Я ничего против не имею, но как-то нескромно. У вас с этим как? Не сильно борются?

– Вот если бы я клялся в верности своему Королите на каждом углу, или писал в его честь стихи, или на королитовских собраниях усаживался в первый ряд, тогда бы это назвали нескромностью. А так что? Имя мое? Мое. Дворик мой? Мой.