Приключения Юстаса и его друзей - Виорэль Михайлович Ломов Страница 22

– Попомнишь меня! – завыла обманутая волшебница.

Сейд был еще открыт, и Кольгрима поспешила в него. Зацепившись посохом за верхнюю ступеньку, она выронила его и упала внутрь камня. Слышно было, как она стукнулась об пол. Послышались проклятия, показалась голова Кольгримы в черной шляпке, съехавшей ей набок, но Так-так успел коснуться ручкой камня, и тот исчез вместе с ведьмой. А на земле рядом с посохом валялась черная шапочка колдуньи.

Перед Так-таком стоял в шаманском облачении с колотушкой и бубном, похожим на утиное яйцо, сам верховный шаман Лапландии. На коже, обтягивавшей бубен, были нарисованы такие же фигурки людей, животных и мифических существ, как на резной ручке посоха. Так-так поднял трость с земли, привинтил к ней ручку и с поклоном подал шаману.

Тот принял подарок, молча поклонился Так-таку и, подцепив концом посоха черную шляпку Кольгримы, растаял в золотистом воздухе июня.

Глава 18. Несравненная сеньорита Лоухи

Когда еще все спали, Петр накормил Григория, оставшегося ночевать в комнате девочек, попил кофе и вышел на террасу. В кресле уже нежился Григорий.

– Я что думаю, Григорий, – сказал Петр.

– Что ты думаешь? – лениво спросил кот.

– Может, девочкам попугая купить? Волнистого или серенького жако. Обучим говорить его…

– Говорящий попугай – нонсенс, – изрек Григорий. – Болтун, находка для шпиона. Предатель рода попугайского.

– Почему предатель? А если он полиглот?

– Предатель-предатель, он предал свой птичий язык ради вашего узкопрофессионального человеческого.

– А как же тогда другие говорящие птицы – скворцы, вороны, галки, грачи?

– Те умные и хитрые. Чернавка так вообще царица, как Екатерина Великая. А этот будет дурак. Скажи ему «Попка дурак!», и он, как дурак, начнёт повторять: «Попка дурак!», «Попка дурак!»

– А если я тебе скажу: «Гриша дурак!»

– Скажи.

– Гриша дурак!

– Сам дурак!

Со стороны озера на тропинке показались Лоухи и Так-так. Они привели с собой Маклеода и кур. Чернавка сидела на плече старушки. Куры тут же бодро пошли к кустам смородины, Чернавка, переваливаясь, за ними.

Лоухи и Так-так обнялись с Петром, прошли на террасу.

– Теперь нет нужды прятать их в Добром краю, – сказала Лоухи. – Кольгримы больше нет. Да и Мартонен не требует кур обратно.

Только она произнесла это, к дому подъехала машина, из которой вылезли эстонец Калле и Мартонен. Мартонен сказал, что из Хельсинки в поселок выехала съемочная группа финского новостного канала YLE, брать интервью у Петра и Так-така и снимать про девочек ролик.

– А теперь перекусим, – воскликнула Лоухи. Она, как Марья-царевна, махнула рукавом, и на столе появился вкуснейший пирог из ржаной муки – калакукко с лососем и перловкой. Ирина подала две тарелки золотистых блинов, сметану и вазочки с вареньем из крыжовника. Мартонен привез брусничную настойку, а для Калле Петр достал из холодильника пиво – напиток богов.

– Какой у блинка хрустящий краешек, – сказал Петр. – Ублажила, Ириша! Хороший край, добрый!

– Добрый, добрый край! – подмигнули друг другу Лоухи и Так-так. – Этот добрый край теперь всюду, куда ни пойдете.

– Я знаю! Я знаю! – воскликнула Даша. – Там, где мы, там везде добрый край!

После плотного перекуса у всех было прекрасное настроение. Когда Инту увидел Юстаса, выглянувшего из-под смородинного куста, он помахал ему рукой, подошел и погладил его по спине. Петух благосклонно поглядел на бывшего хозяина и в ответ кивнул своей благородно посаженной головой.

Так-так стал играть с Дашей в бадминтон, уже делавшей первые успешные шаги в освоении этой богемной игры. Маша села за фортепиано и громко объявила:

– Сонатина! Исполняет Маша Сомова!

– Я теперь знаю не только то, что будет через неделю, – сказала Лоухи. – Я теперь знаю наперед на год. Наверное, потому что без Кольгримы воздух стал прозрачным и чистым. Даша выиграет свой первый матч в Спортивном центре Лахти. Это будет в августе. А Маша получит осенью в Петербурге свой первый диплом на детском музыкальном конкурсе.

Маша стала бодро играть кумпарситу.

– Какая она у вас молодец! – сказала Лоухи. – Так четко играет. Помню, мы очень любили танцевать танго сто лет назад. К нам танго пришло из Парижа, лет за пять до войны. Так что мы успели натанцеваться без угрызений совести!

– Разрешите пригласить вас, – подал Петр руку Лоухи.

– Только, чур, я не буду делать акцент на первый и третий удар, силы уже не те!

После танца, Лоухи уселась за стол и, переводя дыхание, стала рассказывать, какое огромное впечатление произвел на нее Аль Пачино, исполнявший с партнершей танго в одном из фильмов.

– «Запах женщины», – подсказал Григорий. Он лежал неподалеку под солнышком и смотрел, как играют в бадминтон Так-так и Даша, как куры роются под кустами смородины, а рядом с ними прохаживается Чернавка, как Маклеод отдыхает в тени валуна.

– Да, да, «Запах женщины». Как он танцевал! Я после этого картины не смотрела больше ни одного фильма! Всё не то!

Ирина, смахнув слезинку, подошла к Лоухи и поцеловала старушку в щечку.

– Я так благодарна вам с вашим внуком, руова Лоухи!

– Нэити, – мягко поправила старушка. – Впрочем, что это я? Я с детства мечтала стать сеньоритой! Помните, нет, вы не помните, фильмы с Лолитой Торрес?! Разве я не заслужила это скромное обращение – несравненная сеньорита Лоухи?!

Кольгрима

Вторая повесть

Кто другому яму копает, тот сам в нее попадет.

Русская народная пословица

Глава 1. Теплые пирожки

Стикс оцепенел, когда увидел, что Ахеронт после касания посоха превратился в огромного кабана. Когда тот с довольным хрюканьем протрюхал в дверь, Программист перевел взгляд на Так-така и соображал, кем же он хочет быть – человеком или вепрем? Ведь по большому счету он жаждал освободиться от гнета волшебницы и обрести потерянную свободу. Так-так, восприняв его молчание, как согласие вновь стать кабаном, уже почти коснулся его плеча ручкой трости. Очнувшись, Стикс, сломя голову, вылетел из дома. Ахеронта он не увидел. На обочине под сиренью сидел большой заяц. Косой поглядел на него, но не убежал. «Это тот заяц, – решил Стикс. – Хороший знак!» Беглец припустил по дороге. Бежал и думал: «Правильно сделал!»

Ноги принесли его на ржаное поле – огромное и при дневном свете совсем не похожее на шкуру огромного зверя. Стикс нагнулся, сорвал несколько колосьев, понюхал их, попробовал зерна, листья и стебель на вкус. Огляделся, прошелся туда-обратно. На поле никого не было.

Конец июня Стикс провел в лесу.