Станислав Валах - Партизанские ночи Страница 23

Мы свернули в ближайшую улицу, потом во вторую, перемахнули через какой-то забор, потом — через сад опять на улицу и так выбрались за город. Погони было не слышно и не видно. Только сейчас я заметил, что портфель исчез.

На попутной машине нам удалось благополучно добраться до сборного пункта в Нивке.

Я остался там до следующего дня. Уже назавтра нам стало известно, что не прошло и четверти часа после убийства, как гитлеровцы организовали облаву в том районе города. Улицы были блокированы, произведен был обыск почти во всех квартирах. У всех встречных проверяли документы. К счастью, мы тогда были уже далеко.

Узнали мы также, кто был нами ликвидирован. Этот жребий выпал вахмистру полиции в Домброве Фогелю.

Холуйская гитлеровская, газетенка «Ежедневные объявления для польского населения» за № 76 от 25 сентября 1943 года[17] поместила следующее объявление:

«18 сентября в 19 часов 45 минут в Домброве (район Бендсбург) на Графреденштрассе двумя неизвестными был застрелен вахмистр полиции Фогель. Бандиты захватили служебный пистолет убитого и портфель, после чего скрылись в направлении Голонуга. Рост обоих преступников около 170 см, на одном из них темный костюм, у второго — светлый пиджак, оба без головных уборов. Кто видел преступников до или после убийства? Кто может дать какие-либо указания относительно их личности? За сведения, которые могли бы помочь обнаружить преступников, назначена награда в 10 000 немецких марок, которые будут разделены исключительно между гражданскими лицами, без каких-либо правовых ограничений.

Сведения, которые по желанию заинтересованных лиц могут считаться конфиденциальными, принимает уголовная полиция в Сосновце, Литцманнштрассе 10 (тел. 621-56-57) либо любое иное отделение полиции или жандармерии».

В городе были расклеены афиши, призывавшие население сообщать сведения о преступниках. Награда в 10 000 марок была очень высокой. Мы шутили между собой, что гитлеровцы нас высоко ценят. Однако мы сэкономили им эти затраты, так и не попав к ним в лапы.

Нас очень удивляло то, что немцам удалось собрать о нас так мало сведений, несмотря на то, что почти три часа и притом среди бела дня расхаживали мы по Домброве Гурничей.

Служебный пистолет Фогеля пополнил арсенал нашей группы, и мы не раз пускали его в дело. Я храню его до сих пор в качестве сувенира.

Удачное выступление в Домброве сделало свое дело. К сожалению, мне пришлось покинуть бассейн. Товарищи из округа решили, что я должен вернуться в Хжановский район.

Суровая и беспощадная борьба не знает жалости и сантиментов, однако возвращение в родные места, к товарищам, с которыми я был знаком чуть ли не с детских лет, обрадовало меня.

СМЕРТЬ «СТРУГА»

Итак, я вернулся в Хжановский район. Выяснилось, что ребята под руководством «Казека» не теряли времени даром. Они совершили несколько налетов, не давая немцам забыть о своем существовании.

Через несколько дней судьба приготовила нам неприятный сюрприз. Когда мы вернулись после «снабженческой» операции, проведенной в магазине в Боровце, то вместо бункера застали затухающее пожарище. Таков был результат небрежности «Адама», нашего тогдашнего повара, который не погасил печурки. Сгорел весь наш архив и все наше партизанское имущество. Нам не оставалось ничего иного, как только хорошенько замаскировать место пожарища. Потеря бункера вынудила нас почти два месяца пользоваться пристанищем у членов организации в Либёнже и Жарках.

По возвращении я сразу же связался с «Болеком». Он жил в тщательно замаскированном укрытии в доме Никитиных, у «Крета» или у моей матери. Наша разведка сигнализировала об усилении железнодорожного движения. Через железнодорожные станции Тжебиня, Мысловице, Освенцим за сутки приходило с востока от 6 до 10 санитарных поездов или товарных составов с награбленным зерном для оголодавшей «империи». Правда, пути по-прежнему охранялись баншутцами, однако мы считали, что недавний перерыв в действиях ослабил их бдительность и можно возобновить «борьбу за рельсы».

Подготовкой первой после перерыва диверсии я занялся вместе с «Вицеком». Мы решили взорвать поезд при помощи мины. Мины изготовлял «Пильник», партизан бычинской группы. Группа эта была организована в марте 1943 года «Вицеком» — Францишеком Шляхцичем, инициативным и ловким гвардейцем, бравым и энергичным командиром. В состав группы входили: «Пильник» — Ян Чвик, «Виктор» — Юзеф Дудек, «Куна» — Юзеф Генборский, «Збышек» — Бронислав Пежхала, «Струг» — Владислав Палька и «Казимеж» — Юзеф Глодек. Члены группы были «легальными». Эти молодые ребята в возрасте от 17 до 19 лет рвались в бой. На своем счету они уже имели целый ряд боевых операций. Так, в конце сентября они разгромили конторы шахт «Пилсудский» (ныне «Берут») и «Костюшко», уничтожив оборудование и все документы, захватив канцелярские печати, штемпеля, бланки и прочее.

Когда мина была готова, мы решили использовать ее на линии Тжебиня — Щакова в районе Окрадзювки. Вместе с группой «Вицека» подложили ее в ту же ночь. И, к сожалению, снова без особого эффекта. Однако операция эта была зарегистрирована хжановской жандармерией, шеф которой доносил вышестоящему начальству, что:

31.X 1943 года в 21 ч. 50 мин. на железнодорожном перегоне между Балином и Ценжковице было совершено покушение при помощи взрывчатых веществ. Поезд с рельсов не сошел, особых повреждений не обнаружено»[18].

Не везло нам с минами. Не подвело, однако, развинчивание рельсов, когда мы вернулись к своему старому, испытанному методу. Введенная оккупантами тщательная охрана железнодорожных путей затрудняла наши действия. Работу нужно было вести быстро, чтобы охрана не заметила ловушки.

26 или 27 октября поздним вечером мы вторично отправились вместе с бычинской группой на линию Тжебиня — Мысловице. Была очень темная ночь. В полночь пришли на место. Лес кончился, и мы очутились на открытом пространстве, кое-где поросшем чахлым кустарником. Чтобы как можно тише подойти к намеченному месту, мы сняли обувь. Пройдя несколько десятков метров, присели в какой-то лощинке, а «Виктор» и «Куна» пошли вперед осмотреть полотно. Напряженно дожидались мы условного сигнала, как вдруг тишину ночи разорвала автоматная очередь. Мы ответили выстрелами. Появляется «Виктор». Он ранен в руку, к счастью, легко. Мгновение спустя подбегает «Куна», и тогда мы отступаем к лесу.

Железнодорожная охрана продвигается за нами, ведя интенсивный огонь. Только под прикрытием леса мы чувствуем себя в относительной безопасности. Однако немцы не отстают. Используя огневое превосходство, они перебежками продвигаются вперед, применяя классическую пехотную тактику: один стреляет, прижимая нас к земле, остальные подходят ближе. Мы подпустили их на 25—30 метров и только тогда ударили залпом. В ответ посыпались выстрелы, но мы услышали также стоны и проклятья. Не дожидаясь дальнейшего, скрываемся в лесу, который уже не раз спасал нам жизнь.