Станислав Валах - Партизанские ночи Страница 24

Железнодорожная охрана продвигается за нами, ведя интенсивный огонь. Только под прикрытием леса мы чувствуем себя в относительной безопасности. Однако немцы не отстают. Используя огневое превосходство, они перебежками продвигаются вперед, применяя классическую пехотную тактику: один стреляет, прижимая нас к земле, остальные подходят ближе. Мы подпустили их на 25—30 метров и только тогда ударили залпом. В ответ посыпались выстрелы, но мы услышали также стоны и проклятья. Не дожидаясь дальнейшего, скрываемся в лесу, который уже не раз спасал нам жизнь.

Через месяц, 22 ноября, вместе с ментковским отрядом я отправился на железнодорожный перегон Пжецишув — Затор, где нам удалось пустить под откос воинский эшелон, направлявшийся на юг. В ночь с 24 на 25 ноября вместе с бычинской группой мы снова напомнили о себе гитлеровцам на перегоне Ценжковице — Балин. Обе диверсии прошли у нас удачно и без потерь.

Об этих диверсиях доносилось в сводке гестапо № 8/XI[19]:

«1. Авария поезда на государственной железной дороге между Пжецишувом и Затором.

В ночь на 23.XI 43 г. около 1 ч. 30 мин. был пущен под откос воинский эшелон № 96631 на железнодорожном перегоне между Пжецишувом и Затором в Бельском районе вследствие развинчивания болтов железнодорожных рельсов. Паровоз эшелона перевернулся, и 12 вагонов сошло с рельсов, в том числе 4 с авиационными бомбами без запалов. Нанесенный ущерб пока неизвестен. Предполагается, что это был саботаж.

2. Железнодорожная диверсия на государственной железной дороге Катовице — Краков.

В ночь на 25.XI 43 г. около 0 ч. 45 мин. неустановленными пока преступниками была совершена железнодорожная диверсия на линии государственной железной дороги Катовице — Краков, между железнодорожными станциями Ценжковице и Балин. Вследствие развинчивания одного рельса и 13 железнодорожных шпал на протяжении 8 метров, а также поворота рельса во внутрь с последующим заклиниванием его подкладкой и болтом, сошел с рельсов пассажирский поезд № 267, следовавший в направлении Тжебини. Сойдя с рельсов, поезд проследовал еще около 100 метров, прежде чем остановился, наткнувшись на железнодорожные материалы (камни и шпалы).

Одновременно следующий из Кракова поезд ДМВ 222, направлявшийся на Катовице, зацепил на месте диверсии только что сошедший с рельсов пассажирский поезд, вследствие чего все вагоны поезда ДМВ оказались ободранными по левой стороне. При этом 12 пассажиров ДМВ было ранено стеклами и древесными обломками. После кратковременной остановки на месте диверсии ДМВ мог продолжать свое следование в направлении Катовице. Кочегар пассажирского поезда был ранен и доставлен в госпиталь. Немедленно произведенное расследование выявило, что паровоз и 6 вагонов пассажирского поезда, сойдя с рельсов, опрокинулись на левую сторону между путями, в результате чего железнодорожная линия в направлении Краков — Катовице закрыта приблизительно на 12 часов, а линия в направлении Катовице — Краков — на 24 часа. Ущерб, по предварительным подсчетам, составляет 100 000 марок. Мы имеем здесь дело с саботажной деятельностью, которая проводится членами банды одной из террористических групп польского движения Сопротивления. Начато следствие».

Одновременно с диверсиями на железной дороге наш отряд, разбившись на несколько групп, выполнял ряд других заданий. Я всегда старался быть на месте действия. Это вынуждало меня метаться из одного конца района в другой. Я не спал по нескольку ночей и под конец ноября после очередной операции решил дать себе хотя бы суточную передышку. До этого мне еще предстояло встретиться с «Болеком». Он дожидался меня в условленном месте. Мы пошли с ним в Либёнж и далее в рабочий поселок Лесневку, к товарищу Никитину. На ходу я ежеминутно «клевал носом» и с трудом отвечал на вопросы «Болека». В доме Никитиных я наспех перекусил, разделся и моментально уснул.

Не знаю, долго ли я проспал. Вдруг чувствую, кто-то меня сильно трясет. Как бы издалека услышал я голос «Каси», жены Никитина Катажины:

— «Здих», полиция!

Я тут же пришел в себя.

Был уже день, как назло, яркий. В дверь колотили жандармы. Одеваться не было времени. Я сорвался с постели, схватив ружье и пистолет. Жена Никитина успела отворить окно. «Болек» выскочил первым, а я за ним.

Прячась за домами на глазах у изумленных прохожих, мы вбежали в ближайший сарай. Приготовились к обороне. Беспокоились мы только за судьбу семьи Никитиных. Я боялся, как бы не повторилась история с «Адамом». Но если уж везет, то везет. Примерно через два часа появилась товарищ «Кася». Она принесла мне одежду. От нее мы узнали, что жандармы, обходя свой участок, решили проверить и ее дом. На столе появилась водка. Изрядно угостившись, полицейские ушли.

В ноябре ментковский отряд пополнился четырьмя партизанами: Адамом Паенком, Романом Совой — «Марианом» и двумя советскими военнопленными, бежавшими из лагеря.

Обязанности командира этой группы были возложены на «Личко», поскольку «Казека» болезнь свалила на несколько месяцев.

Солдаты отряда имени Ярослава Домбровского совершили за это время несколько «снабженческих» экспедиций.

Один из налетов был проведен под командованием «Вицека» и прошел успешно: добыт «ремингтон» последней модели. Попутно уничтожено много документов, бумаг, канцелярского оборудования. Машинка очутилась в тайнике на квартире у «Куны». Через несколько дней «Струг», «Куна» и «Збышек» должны доставить ее в условное место. От «Куны» они вышли, когда начало темнеть. «Струг» тащил машинку в мешке. Впереди него шел «Куна» с ружьем, спрятанным под пальто. «Збышек» шагал первым, без оружия. Приблизившись к небольшой площади, на которой играли дети, они собирались пересечь ее наискосок, чтобы поскорее выйти к лесу. Дети на мгновение отвлекли внимание «Збышека». Он не заметил, как из боковой улочки показались двое жандармов. Одним из них был известный ему жандарм Хмель, до войны портной в Тарновских Гурах, а ныне ретивый немецкий приспешник.

— Стой, предъяви документы! — раздалась команда.

Документы у «Збышека» были в порядке. Он предъявил их и наполовину по-польски, наполовину по-немецки попытался растолковать, что он идет на работу. В это мгновение к ним подошел «Куна». Когда он полез за документами, жандарм заметил у него под пальто ружье.

— Руки вверх! — заорал он.

«Куна» медленно поднял руки вверх. «Струг» заметил жандармов только в самую последнюю минуту. Он бросил машинку и побежал. Одновременно с командой «Хальт!» раздались два выстрела. «Струг» пробежал еще несколько шагов и рухнул лицом на землю.