И Ряпасов - Неведомый город Страница 25

— Хоть на барышень-то не нагоняйте тоски вашим минорным тоном, — шутливо заметил на это доктор. — Что это, шум как будто затих?

— Это пара пропеллеров прекратила работу, — отозвался ученый. — Мы вышли из сферы воздушных облаков.

— Вышли, вот и отлично! Я вообще недолюбливаю опасных соседств, — сострил доктор.

Все улыбнулись.

VIII. Воздушная пропасть

— Так как до провала еще далеко, а разговоры утомляют, не пожалуете ли в столовую позавтракать, — сказал м-р Блом. — Там я вас, пожалуй, ознакомлю с историей воздухоплавания вообще и авиации в частности.

— Это должно быть очень интересно! — воскликнули русские.

Ученый сдержал свое слово. Он начал с братьев Монгольфье — первых воздухоплавателей, поднимавшихся на изобретенном ими шаре в 1783 году, упомянул о знаменитом Бланшаре, сделавшем за свою жизнь несколько сот подъемов на воздух и перешел к управляемым аэростатам.

Сантос-Дюмон 19 октября 1901 года первый обогнул в воздухе, на высоте 300 метров, Эйфелеву башню. Немцу, графу Цеппелину, удалось построить жесткий аэростат из аллюминия. Несчастья с цеппелинами общеизвестны. Осенью 1906 года германская публика любовалась полетом его дирижабля над Боденским озером. Однако, изобретатель не счел себя удовлетворенным и вновь продолжал совершенствовать свое детище. Теперь Германия имеет целые эскадры цеппелинов.

С 1906 года все нации, в погоне за лучшим типом военного дирижабля, строят всевозможные машины легче воздуха десятками. Лихорадочно спешат вооружиться новыми гигантами Франция, Германия, Россия, Англия и другие крупные державы.

Гораздо подробнее мистер Блом остановился на аппаратах тяжелее воздуха. Еще на заре человечества будущий царь природы уже мечтал летать в воздухе подобно птице. Легенда об Икаре, растопившем свои крылья в жарких солнечных лучах, создалась не случайно: она всегда жила в сердце народа в виде ясно выраженного желания.

— Недаром же я слышал, — вмешался доктор, — что лет десять тому назад какой-то американский пастор открыл, будто в книгах пророка Иеремии содержатся указания на построенный этим пророком летательный аппарат. Что вы об этом думаете, м-р Блом?

— Правда это или ложь — теперь определить трудно, — продолжал ученый. — Но вот нельзя обойти молчанием опыта, о котором, как это ни странно, молчит большинство сочинений по истории авиации. По документам, хранящимся в городской библиотеке Берлина, перелет через Ла-Манш был произведен впервые на 34 года раньше Бланшара иезуитом Гримальди и притом не на аэростате, а на летательной машине с крыльями. Документ был опубликован в 1910 году доктором Локателли и представляет письмо из Лондона, описывающее подвиг Гримальди и его аппарата. Изобретатель разработал конструкцию аппарата в свою бытность миссионером в Индии. Аппарат имел вид гигантского орла с размахом крыльев в 22 фута. Корпус механической птицы был сделан из пробки и металлических проволок, а крылья из кожи. Как и чем приводились крылья в движение, в письме не описано, но перечисляются части двигателя: металлические кольца, шарики, цепочки, гири, сосуды со ртутью и колеса. Скорость же полета доходила до семи миль в час. Перелетев из Кале в Лувр, авиатор полетел в Лондон, а оттуда в Виндзор.

С 1850 года проблема летания по воздуху стала разрабатываться целой плеядой ученых и изобретателей. Эти аппараты, не могущие плавать в воздухе, а держащиеся в нем движением, разделяются на три разряда: геликоптеры, орнитоптеры и аэропланы.

Геликоптеры все прекрасно летали в виде моделей. Их винт перпендикулярен земной поверхности. Но полная беспомощность при остановке мотора у этого вида механизмов заставляет думать, что этой идеей нельзя воспользоваться для больших аппаратов.

Орнитоптеры подражают полету птиц, они тоже хорошо летают в виде небольших моделей, но в размерах, достаточных для поднятия человека, пасуют, так как автоматический двигатель не в состоянии в совершенстве подражать птице, которая инстинктом знает, где нужно менять изгиб крыла, увеличивать или уменьшать его поверхность, переходить от полета к парению и проч.

Успех третьей группы летательных машин, аэропланов, всем известен. Они подражают парению птицы, когда она летит с распростертыми и, по-видимому, неподвижными крыльями. Одна, две и больше плоскостей удерживают его в воздухе при движении винта или дают возможность спускаться, подобно птице, скользящим полетом.

Крупную услугу в деле завоевания воздушной стихии оказал человечеству германский ученый Лилиенталь, сделавший более тысячи полетов на своих аппаратах-змеях (планерах). Он и погиб при одном из таких опытов 10 августа 1896 года.

После Райтов, целый ряд воздухоплавателей доказывает на деле пригодность аэроплана. Много отважных авиаторов гибнет, но их места сейчас же занимают все новые и новые лица. Такие имена, как Блерио, Куртис, Латам, Фарман, Вуазен, Шавез, Ефимов, Васильев, Ведрин, не забываются. Они популяризировали идею воз душного полета на тяжелых аппаратах по всей Европе. В настоящее время трудно найти город, где бы не видывали летающего человека. Авиаторы стали так популярны среди всех стран мира и среди всех слоев народа, как не был популярен ни один ученый, ни один мыслитель или государственный деятель.

— Это вполне понятно, — прервал рассказчика инженер. — Человечество видит среди авиаторов выполнителей близкой всем идеи полета, подобно птице. Стремление подняться в воздух, воспарить, для большинства неисполнимая мечта. Потому авиаторы, как люди, презирающие опасность, стремящиеся оторваться от земли и возлететь чуть не к самому солнцу, дороги и близки сердцу каждого, кто хоть раз видел их полет в высь.

— А нам, господа, пора выходить на палубу, — сказал мистер Блом, взглянув на часы. — Мы прибыли к месту.

Земля под ногами путешественников медленно ползла на восток. Пепельно-серые покатости гор с высоты казались полосами, наведенными по полотну грязной кистью неумелого художника. Лесные оазисы являлись в виде темно-зеленых пятен. Где-то вдали еще мелькали белые вершины снеговых гор.

— Прошу держаться крепче за перила, хотя опасности нет никакой, — посоветовал всем м-р Блом. — Сейчас мы начинаем падать.

Он лично занял место в штурманской будке, смотря на барометр.

В тот же момент находящиеся на палубе почувствовали, что они валятся вниз: пол уходил из-под ног. Несмотря на вращение пропеллера, земля приближалась к зрителям со страшной быстротой, как будто несясь вверх. Рельефы гор стали обозначаться совершенно ясно. Огромное широкое ущелье неожиданно выросло перед их глазами и, казалось, хотело поглотить аэроплан. На горных склонах стали ясно выделяться отдельные деревья.