Борис Пармузин - Искатель. 1981. Выпуск №5 Страница 26

Только через полчаса милиционер ввел Сивкова. Сейчас тот выглядел более спокойным. Или, может быть, не совсем спокойным, а уверенным в себе. Как только Сивков сел, то сам же задал себе вопрос, с которым явился к ним:

— Если сейчас я вам все расскажу, как это произошло, всю правду, вы… вы уничтожите первый протокол?

Конечно, этот Сивков — совсем не умный человек. Сперва он заявил, что обманывал, что только сейчас скажет правду, а потом еще ставит и условия. И притом кому — следователю! Антонов посмотрел ему прямо в глаза. Нет, таким образом они не станут разговаривать, торговаться с ним. Он должен знать свое место.

— Если вы пришли к нам торговаться, то вы не туда пришли.

— Мы — не торговое объединение, — не выдержал Консулов.

— Я ожидал, что вы придете к нам рассказать все чистосердечно, — продолжал Антонов. — А вы предлагаете нам сделку, совершить должностное преступление, уничтожив официальный документ.

Сивков, смущенный, молчал. Антонов хорошо знал, что сейчас, после того, как Сивков явился с повинной, тот расскажет все, что знает, и без всякой сделки. Но все-таки он решил его поощрить.

— Я должен вам объяснить, если вы пришли к нам добровольно, чтобы официально отказаться от своих прежних показаний, пока против вас не возбуждено уголовное дело, — а такого еще не произошло, — то по закону, если вы действительно невиновны, все будет забыто, никакой ответственности вы не понесете. Кроме моральной, разумеется… Самое важное для вас сейчас — рассказать нам всю правду. И теперь советую вам: не пытайтесь лгать заново. Ничего путного из этого не выйдет.

Сивков помолчал еще немного, словно бы собираясь с духом, затем решительно поднял голову и начал говорить:

— Хорошо, пусть будет как будет. Лучше правду, какая бы она горькая ни была. Да, я видел, как Пепи умерла. Она скончалась на моих руках, и я как последний подлец не решился ни вызвать «Скорую помощь», ни сообщить о случившемся в милицию. Я просто убежал…

— С этого-то вы и должны были бы начинать! А сейчас опишите все подробно. Что же случилось в понедельник вечером?

И Сивков начал рассказывать подробно, почти вдохновенно, полностью вживаясь в события той фатальной ночи. Каким он пришел счастливым, в радостном предчувствии того, что ему предстоит такая ночь. Пепи его встретила мило и хорошо. Обняла. Даже танцевали перед ужином и целовались. После этого она накрыла на стол. Много всего самого лучшего, отличных закусок. Были крабы под майонезом, икра, кеша и другое. Он был тронут ее вниманием. Пили только виски, которое он принес. С тоником и льдом. Курили, разговаривали оживленно. Было очень мило, и ничего не говорило о том ужасе, который произойдет через несколько минут. Как только кончился ужин (Пепи еще не убрала со стола), она предложила крепкого кофе. Но он настоял, чтобы они снова потанцевали. Включили магнитофон, начали обниматься и целоваться. И в это время кто-то позвонил. Пепи сразу же выключила музыку. Позвонили еще раз. Она погасила свет. Оба сидели так некоторое время, обнявшись, в темноте. Но больше никто не звонил.

— Что сказала по этому поводу Пепи?

— Что, вероятно, звонит соседка. Что она позвонит и уйдет…

— Продолжайте!

— Выпили еще и начали танцевать. А через несколько минут Пепи сказала, что чувствует себя плохо. Побледнела, закачалась. Мы сели на канапе.

Тогда он на это еще не обратил серьезного внимания, и вдруг она начала задыхаться. По лицу пробежали судороги. Она дышала все более и более тяжело. И тут Сивков не на шутку испугался. Стал метаться по комнате, не зная, что предпринять. С одной стороны, он не хотел оставлять ее в таком положении и надеялся, что, когда она выпьет стакан воды, все пройдет. С другой стороны, когда увидел, что ее состояние все более и более ухудшается и нужно вызывать «Скорую помощь», он испугался еще больше, осознав теперь весь ужас своего положения: его присутствие у Пепи станет известным! Так, пока он колебался между страхом и надеждой, суетился вокруг Пепи, она почти перестала дышать, ее лицо побелело, судороги пробежали по всему телу. Она потеряла сознание. Сивков перенес ее на кровать в спальню. А через несколько минут она совсем затихла, и Сивков в ужасе понял, что случилось самое страшное, что Пепи мертва…

Рассказывая все это, Сивков будто заново переживал случившееся. Он побледнел, начал несвязно говорить, забыв, где находится и перед кем. Воспоминания захватили его целиком. Ему предложили стакан воды, который он выпил одним залпом. Немного успокоившись, Сивков посмотрел на собравшихся в комнате, как бы ища сочувствия с их стороны.

— Было ужасно! Такого страха еще никогда в жизни я не испытывал!

Это случилось где-то минут пятнадцать десятого. Сивков вышел из спальни, механически начал вышагивать по холлу. Его охватил леденящий страх. Первой его реакцией было бежать, скрыться. Затем он решил идти в милицию и рассказать обо всем, что произошло. А потом бы его не выпустили за границу, на работе бы узнали обо всем, его жена тоже… И он не нашел в себе смелости! Пепи заверяла его, что никому не рассказывала о Сивкове, даже Клео. Он тоже не стремился хвастаться. Значит, если… он уничтожит следы своего пребывания в квартире, то никто не узнает, что он был здесь…

Прошло много времени, около получаса, пока эта мысль овладела им полностью. Он начал действовать. Сперва вымыл и прибрал, поставив на свои места, все стаканы и столовые приборы, которыми он пользовался. Чтобы было видно, что Пепи «сама ужинала». Затем убрал окурки сигарет и пепел в газету, а пепельницы вымыл. Потом тряпкой, смоченной в одеколоне, вытер те места, до которых дотрагивался. Не забыл, конечно, забрать и свои вещи — коробку с конфетами и бутылку виски. Газету с окурками он убрал в портфель, а потом выбросил вместе с тряпкой в мусорный ящик, подальше от дома Пепи. Два раза он осмотрел квартиру, вспоминая, не упустил ли что-либо, какой-нибудь предмет, который мог бы разоблачить его. Наконец набрался смелости и вошел в спальню. Пепи лежала в той же позе, в какой он ее оставил, такая же бледная и безжизненная…

Перед выходом Сивков погасил повсюду свет и долго слушал, нет ли кого-нибудь в коридоре. Входную ручку двери он обернул носовым платком. Благополучно вышел (не забыв протереть кнопку звонка!) где-то около одиннадцати часов. Его никто не увидел, никто не встретил. После этого Сивков отправился на вокзал и до утра просидел там, пока не пришло время ехать в аэропорт. В самолете заснул, уставший, и проспал около часа.

— Товарищи, это правда. Сейчас мне стало легче. Вы мне верите? Скажите, вы мне поверили?