Люциан Воляновский - Бесшумный фронт Страница 27

В одном из польских городов на тихой улице стоит дом, всегда охраняемый солдатами. Там наверху по одному из коридоров можно подойти к комнате с широкими несгораемыми дверями, перед которыми всегда стоит часовой. Достаточно пальцев одной руки, чтобы пересчитать людей, имеющих право войти сюда. Здесь всю стену за­нимает огромная карта Польши, освещенная люминесцентными бестеневыми лампами. На этой карте отмечены все стычки и битвы, разыгрываю­щиеся на бесшумном фронте. В один из августов­ских дней 1953 года на этой карте был воткнут маленький флажок с надписью: «Конрад Врукк». Сначала этот флажок появился на территории Поморья, но в течение ближайших дней и недель наблюдались его передвижения по разным горо­дам и поселкам северной части Польши. Иногда флажок на несколько часов остается на какой нибудь узловой железнодорожной станции, в дру­гой раз он упорно торчит несколько дней на од­ном и том же месте. Потом беспрерывно прихо­дят сообщения, касающиеся человека, который тут, на карте нашей страны, представлен малень­ким картонным флажком с именем и фамилией. Дальше всего на восток этот флажок продви­гается до Ольштына, дальше всего на запад — до Щецина.

Нетрудно понять, что с момента появления (в форме флажка) на карте страны, по которой он бродит, Конрад Врукк окружен неусыпным вни­манием. И все же, несмотря на эту опеку, страх тебя берет, когда видишь, как враг ездит по оживленным городам и селам твоей страны, как появляется в промышленных центрах и портовых городах.

Каким же образом посланец Гелена оказался в орбите внимания, а затем и действий польских органов безопасности?

Наша контрразведка была уверена, что сбе­жавший в Западную Германию уголовник Врукк обязательно вернется в Польшу. Ведь почти каж­дый беглец из Польши рано или поздно будет использован враждебной нам разведкой, угнез­дившейся в Западном Берлине. Всегда одним и тем же способом происходит выжимание из бег­лецов каких-либо сведений, которые сами по себе (отдельно) могут быть и малоинтересными, но в определенных сопоставлениях дают врагу возмож­ность проникнуть в жизнь страны. Но, кроме всего этого, некоторая часть беглецов после обу­чения в шпионских школах непременно перебра­сывается обратно в Польшу. Поэтому каждый бег­лец не только может передать определенные све­дения, но является также и потенциальным кан­дидатом на возвращение домой в качестве вышколенного, технически вооруженного и действую­щего по указанию организации шпиона.

В отношении Врукка польская контрразведка имела все основания утверждать, что он появится снова. Его эсэсовское прошлое, его безупречное здоровье и его бесспорная пронырливость позво­ляли допускать, что, верный своим идеалам, он пробудет в Германии не дольше, чем это нужно для овладения шпионской наукой.

Известно, что разведка Гелена категорически запрещает своим агентам вербовать людей на собственный риск. Перед заброской на другую сторону агент представляет своим начальникам описок знакомых, разумеется, с соответствую­щими характеристиками. Список этот становится предметом изучения и обсуждения геленовских экспертов, в результате чего перед самым выез­дом агент получает четкое задание: кого именно он должен завербовать из данного списка. Есте­ственно, что польская контрразведка составила ввиду этого свой список знакомых Врукка. Были рассмотрены отдельные лица, могущие заинтере­совать разведку Гелена, то есть те, которые могли войти в расчет как возможные агенты бер­линского центра. Не раз обсуждалось прошлое этих людей и их моральный облик. Контрраз­ведка бдительно следила за Врукком: не по­явится ли он у тех людей, которых — именно с точки зрения их морального облика — ему пред­ложат завербовать его берлинские хозяева.

Неизмеримо существенной в этом деле, как и во многих других, была помощь общественности. И вот — в соответствии с предположением — Кон­рад Врукк появился у одной из своих знакомых, уголовное прошлое которой обеспечивало ей по­четное место в упомянутом списке, находящемся в руках «ловцов душ» генерала Гелена и... в польской контрразведке. Последняя получила не­сколько сигналов от разных граждан, которые обращали внимание властей на появление знакомого им бандита. Их сообщения были не только ценным свидетельством бдительности и заботы о наших завоеваниях, они были маленькими кирпи­чиками той невидимой преграды, которую контр­разведка воздвигает между агентом врага и ро­диной.

С того момента, когда на карте появился фла­жок с именем Конрада Врукка, сам он оказался в сетях и судьба его была предопределена. Его можно было бы сравнить с прокаженным, зараз­ным человеком: каждый, кто завязывал с ним какие-либо отношения неслучайным образом, не­медленно привлекал к себе внимание и вызывал подозрение. В результате это приводило к изъя­тию из общества всех тех людей, которые созна­тельно помогали посланцу генерала Гелена в его вражеской работе на территории- страны.

Конрад Врукк обязан был высылать написан­ные тайными чернилами шпионские рапорты. Од­нако он скоро пришел к выводу, что распоряди­тели могут оставить его в дураках, если получат все его информации. Врукк полагал, что когда он вернется в Западный Берлин, предварительно вы­слав туда все добытые шпионские сведения, то Кайзер вообще отопрется и скажет, что сводки до него не дошли. В этом случае он не заплатит Врукку ни пфеннига. И агент счел более благо­разумным вместо отсылки писем самому явиться с наиболее ценными материалами и продиктовать свою цену. Тогда Кайзеру ничего больше не оста­нется, как только глубоко засунуть руку в кар­ман, наполненный новенькими долларами. По­этому-то в четырех своих письмах дальновидный (по его собственному мнению) геленовский агент уведомлял хозяев только о том, что он перешел границу, и предупреждал о своем возвращении в Берлин к 8 октября. Шпионские рапорты он оста­вил при себе. Что же в них было? Какие сведе­ния раздобыл шпион Врукк?

Разумеется, этого я не знаю, а если бы и знал — не напишу, хотя бы потому, чтобы дан­ная информация, не попавшая в руки Гелена через его агента, не достигла Берлина благо­даря... рождению этой книги. Во всяком случае генералу Гелену есть о чем пожалеть, так как польские органы безопасности охарактеризовали некоторые добытые Врукком данные как «до­вольно ценные и конкретные».

Каждый знает, что не так-то легко запомнить выловленные в течение многочасового разговора отдельные имена, цифры, названия городов или улиц. Очень помогли бы тут записи, но вести их открыто, как вы сами понимаете, шпион не имеет права. Зато он может держать руку в кармане и на предварительно подготовленной коробке от па­пирос нанести какую-то цифру, бездумно назван­ную едущим в отпуск солдатом. Но дальнейшие манипуляции в том же кармане, если разговор ве­дется долгий, могут привлечь внимание осталь­ных пассажиров, а также (ведь пишется это всле­пую) замазать предыдущую запись. Поэтому у Врукка в каждом кармане брюк и пиджака при­готовлены кусочки картона и маленькие огрызки заточенных карандашей. Он перекладывает руку из кармана в карман и без особого труда ведет записи, которые через несколько часов прочтет в уборной вагона и запишет в блокнотик. Тут же он приготавливает себе новые «боеприпасы» для очередной записи.