Неправильный оборотень - Ирина Кочеткова Страница 28

Нихон всегда разговаривал мало и тихо, чуть не шептал, в основном обходясь жестами. Никто не ожидал, что у здорового сильного мужика с косой саженью в плечах окажется пронзительный с подвизгиванием, похожий на бабий, голос.

А Нихон визжал, что он – коренной бормитец, и какой-то драный волк ему не указ, и остальные все… знаете, где? Потрясал кулаком. Все, вместе со своим особенным, здесь, в его кулаке… Он всем скоро покажет! Ой, покажет…

Ну, мужики во главе с магом и скрутили его да увели, чтоб показал, чего он там хотел показать.

В общем, интересно и весело свадьба прошла. И результативно – щурился в усмешке Тимофеич. Дово-о-ольно так, как кот, объевшийся сливок.

Почти, как в сказке

Свадьба свадьбой, а Тимофеич спуску в учёбе нам не дал.

Ладно, мы с вожаком, а у брата с молодой женой только первая брачная ночь прошла. Но маг ещё накануне предупредил молодых, что каждый день на счету, а из-за свадебных хлопот и так два дня пропустили. Так что рассвет молодые встречали на лесной поляне с нами.

Да, да, и Лийса тоже! Своенравная оборотница, как только узнала от Уруса об уроках магии, тут же потребовала, чтобы и её обучали.

А в деревне-то их потеряли!

Друзья потом рассказывали. Утром у нас во дворе собралась молодёжь, да кое-кто из взрослых подошли. Ждали молодых, чтобы по обычаю встретить солёными шутками да подколками, розыгрышами, пожеланиями счастья…

В общем, в этот день по традиции новобрачные общались с такими же молодыми друзьями и соседями, как бы рассказывая о своём начальном опыте семейной жизни. Женатые друзья помогали им, делясь своими выводами, а неженатые спрашивали – какова эта семейная жизнь.

И всё это превращалось в очередное гуляние, не такое многолюдное, как в первые два дня, но по-своему увлекательное для девчонок и парней. В этот день большое застолье не подразумевается, но накрывается небольшой стол, на который выставляют некрепкие напитки для жаждущих и лёгкие закуски.

Вот и собрался народ под окнами комнаты, которую выделили для молодожёнов. Ждут-пождут… Наши-то знают, что мы все на учёбу ушли.

Но Тимофеич запретил распространяться о том, чем мы занимаемся. Сказал, такое открытие, что оборот является одной из разновидностей магии, требует тщательного изучения и прогнозирования последствий обнародования. И такие сведения приравниваются к государственной тайне! От семьи-то не скроешься, а вот дальше, наказал, чтобы никому, даже самым близким друзьям ни слова.

Народ ждёт-пождёт. Поди-ка, объясни им – где молодые пропадают.

Вот бабка Мьяра и решила стариной тряхнуть. Вырядилась в отцову одежду, не забыв клюку свою прихватить, а Арыса одели в платье Урсуны, голову кружевной накидкой замотали.

Так и вышли к людям! Целое представление устроили. Все обхохотались, поначалу даже про молодожёнов забыли. Но к вечеру всё же вспомнили.

Родные, как могли исхитрялись в объяснениях для гостей. И, мол, похитили, молодых… А, может, кто их обидел? А ну, выходи, кто это сделал… И сбежали, потому, как ходют тут всякие… И всё это с шуточками и прибауточками, со смехом. Бабуля расстаралась, низкий поклон ей.

Вечером молодые подошли, пришлось им по-своему объясняться, изворачиваться. Отбрехались – так бабка выразилась.

А там покатились дни за днями, до отказа заполненные новыми знаниями и отработкой новых умений.

Ох, и помучились же мы, стараясь направить то внутреннее, что мы, оборотни, называли зверем, а шаман магией, на создание какого-либо действия кроме оборота.

Вот, стараешься-стараешься зажечь свечу так, как маг объяснил, сконцентрировавшись и направив энергию из солнечного сплетения в руку, а потом на свечу…

Ага, и перекидываешься в зверя, от натуги перекувыркнувшись через голову и с размаху шлёпнувшись на эту самую свечу! Мало того, шибанёшь копытом по плечу ничего не подозревающего брата, колдующего по соседству. Ох, и ругался Урус! А я что? Я ж стараюсь…

Тимофеич вздыхает:

– Много сил – ума не надо. Лагор, у тебя силы много, научись её правильно расходовать. Контролировать… по понемножку… аккуратненько… тонко… Понимаешь?

Я согласно киваю – понимаю – и тоже вздыхаю. Понять-то понятно, а как бы ещё и сделать это самое тонко и аккуратно?

Поднимаю многострадальную свечу, всю разломанную, выбираю кусок побольше, пристраиваю перед собой и… завистливо кошусь на горящую свечу Лийсы, которая раньше всех справилась с заданием.

У Лийсы самый слабый среди нас дар, величиной меньше горошины, почти искра. Но лисица быстро с ним освоилась, её магия достаточно послушна хозяйке.

Тимофеич говорит, что знахари да целители неосознанно всегда применяют магию. Просто их действия при изготовлении снадобий целенаправленны и сосредоточены, и магия поневоле начинает своё воздействие, не дожидаясь разрешения от владельца.

А вот если её использовать осознано, то результат становится более явным. А от частого применения, даже неосознанного, магия становится более пластичной и послушной. Помогая Верене, Лийса и научилась манипулировать своими способностями за недостатком силы магии – так Тимофеич объяснял нам с братом достижения лисицы.

Кстати, во время перекида Лийсы наблюдал вполне себе целый и пушистый лисий хвост – очень ухоженный и красивый, судя по всему, гордость хозяйки. А ведь, по словам бабки Мьяры и шамана, хвост у лисицы был ополовинен, когда её нашли ещё малышкой. На расспросы лисица почему-то отвечала неохотно, даже шипеть начала.

Брат, услышав мои вопросы и Лийскино шипение, оттащил меня в сторону, повертел пальцем у виска:

– Дурень любопытный! Думаешь, сладко ей вспоминать те мучения? Верена сколько сил положила, чтоб девчонку успокоить – она ж от всех шарахалась, тряслась вся с перепугу до истерики. Как мужика взрослого увидит, чуть в обморок не падала. А сколько раз Верена её по всяким закоулкам искала, где она ото всех пряталась. Что с ней было – не помнит, а боялась всех до страсти!

Видя, что мне стало стыдно, смягчил немного тон:

– Она даже к малышам не хотела подходить, меня только не боялась. И то, сначала только из-за того, что мы в одной переделке побывали, – и совсем тихо добавил: – Помню, прижмётся ко мне тесно-тесно и трясётся, а кто подходит и спрашивает что-нибудь, делает вид, будто всё нормально, а сама мне в руку вцепится, аж до крови. Я-то младше был, со стороны, верно, виделось, что это Лийса меня защищает, а на самом деле она только мне доверяла и цеплялась, как за последнюю надежду.

У меня-то жизнь благополучная была, в семье нас, детей, любили и даже баловали. В деревне относились хорошо. С друзьями, если и дрался иногда, то даже не по-настоящему и уж точно не смертным боем. Конечности мне никто не рубил и бояться никого не приходилось. Самое большое расстройство в своей жизни я испытал –