Александр Мартынов - В заповедной глуши Страница 30

… — Пожалуйста, — Валька с полупоклоном протянул хозяину растрёпанную пачку купюр и горсть мелочи. — Шестьсот семьдесят три рубля. Хватит в оплату столика?

Хозяин принял деньги. Подержал их в руке, разглядывая. Поднял глаза на Вальку. Не глядя отсчитал половину и сунул в карман Валькиной куртки. Молча повернулся и пошёл к стойке.

Витька уже не спал — сидел и с широченной улыбкой смотрел на Вальку, который плюхнулся за столик.

— А с тобой не пропадёшь, — констатировал он. Валька не успел ответить: та же девчонка принесла поднос, на котором стояли две тарелки с картошкой, помидорами и сосисками, два стакана с чаем и две булочки. — А вот это совсем хорошо.

Мальчишки азартно набросились на еду и даже не заметили, как к их столику подошёл гитарист.

— Держи, — он протянул Вальке повязку. — Не бойся, чистая… — и быстро, тихо, почти не шевеля губами, добавил: — Твой портрет в ментовозке. Смотри в окно, — и отошёл, хлопнув Вальку по плечу.

Один мент по-прежнему сидел за столом. А вот второй… Валька скосил глаза. Он стоял на улице, возле машины. И что-то рассматривал при свете из открытой двери…

— Я в туалет, — Валька поднялся, задержав взгляд на Витьке. Тот опустил ресницы. — Сейчас.

Пересекая зал, он обратил внимание, что мент поднялся и идёт за ним…

…В накуренной комнатке было пусто. Мент вошёл следом. Он улыбался. Но сказать ничего не успел. Дверь распахнулась, сильнейший удар в затылок опрокинул мента на грязный пол. Витька перекинул Вальке рюкзак и ещё раз ударил мента — ногой в затылок. Тот окончательно распластался на грязном кафеле пола.

— Быстро — в окно.

Мальчишки, оглядываясь на дверь, открыли окно — маленькое, но достаточное, что-бы пролезть. Из него потянуло сырой свежестью. Витька подсадил Вальку, передал ему рюкзак и сумку. Вылез сам. Они постояли, прислушиваясь, несколько секунд — и с размаху прыгнули под откос, в сырые лопухи, за которыми снова начинался лес.

4

Почти час перед рассветом — самое глухое время — мальчишки шли через огромный луг, на который выбрались, вброд перейдя речку. Шли по грудь в траве. Дождь перестал, но оба вымокли до такой степени, что было уже всё равно. Их окутал вкрадчиво поднявшийся от земли тёплый туман, плававший вокруг загадочными пластами. Над головой висели тучи, но, когда Валька в очередной раз посмотрел на небо, пытаясь определить направление, то за спинами у них весь горизонт начал светиться — сперва слабо, потом всё сильнее и сильнее, пока не заалел от края до края. Тучи побежали вперёд, обгоняя мальчишек — они шли правильно, точно на запад. Небо начало очищаться, на нём всё ещё светили самые яркие звёзды, но всё больше и больше по нему разливался рассвет. Мальчишки остановились, обернувшись и молча задрав головы. В таком рассвете было что-то тревожное…

— Как-то… — вдруг сказал Витька. — Как-то знаешь… как будто мы убегаем.

— Откуда? — не понял Валька. А вернее — сделал вид, что не понял. Потому что и его резанула та же неприятная мысль.

— Оттуда… Ну из России, что ли, — смущённо ответил Витька.

— А что ты там хорошего видел? — спросил Валька. Опять наперекор собственным мыслям. И поразился новому ответу Витьки:

— А что я там должен был видеть? Россия — это просто родина. Если там плохо — это люди виноваты, а не она. Надо хорошо делать, а не бежать…

— Мы вернёмся, — сказал Валька. — Обязательно. Ты не думай…Я так же, как ты, считаю.

Просто сейчас надо передохнуть и сил набраться. А потом мы вернёмся. Не может быть, чтобы мы не вернулись. Я ведь поклялся.

Витька коротко кивнул. Мальчишки ещё какое-то время смотрели, как поднимается над миром солнце — а потом, повернувшись, как по команде, пошли через луг дальше — туда, где начинала зеленеть, набирать цвет, полоска леса…

…Пруд лежал в старом карьере, как в двойной рамке из жёлтого яркого песка и зелёных кустов. Солнце уже освещало берег, на который выбрались мальчишки. От пейзажа, увиденного ими, веяло безлюдьем и дикостью — и это успокаивало.

— Уфффф… — выдохнул Витька, сгибаясь и упираясь ладонями в коленки. — Нет, всё. Я дальше не пойду. Давай выкупаемся, что ли — и отдохнём.

— Давай, — охотно поддержал Валька, тоже умотавшийся до предела.

Они разделись, раскладывая мокрое барахло на уже начавшем прогреваться песке. Немного поплавали (вода была тёплой, немного отдававшей затхлостью), но без азарта, потому что и правда очень хотелось отдохнуть. Валька, впрочем, заставил себя тщательно, с мылом, промыть волосы. Витька, развалившись на песке, наблюдал за этим с иронией, потом спросил лениво:

— Ну что ты с ними возишься? Постриг бы, и дело с концом.

— Они мне идут, — Валька помотал головой в воде, стоя на четвереньках. — Фррррбббб… А с повязкой вообще будет классно.

Он перебрался на песок и лёг на живот. Сонно сказал:

— Надо не очень долго. А то накроют нас тут всё-таки…

— Не, мы чуть-чуть, — Витька тоже улёгся лицом вниз. — Блин, хорошо-о-о…Тепло и су-хо. Чего ещё надо?

— Какао с булочкой, — отозвался Валька. — И… — он не договорил.

— Что «и»? — лениво поинтересовался Витька.

— Ничего, — отрезал Валька.

Он хотел сказать: «И чтобы я был дома.»

Витька то ли догадался, то ли просто не хотел дальше разговаривать — но дальше молчал, похоже, вообще уснул. А вот Валька лежал и думал, разглядывая песчинки, налипшие на руку.

Ну вот ладно. Предположим, что у него всё было бы нормально. А где-то в мире, в одном с ним мире, буквально рядом, скитался бы Витька. И где-то есть страшная охотничья база, ведь есть она, и приезжают на неё прячущие свои лица существа, чтобы охотиться на детей…А он бы жил себе и жил. Ходил в школу, рисовал картины, слышал музыку, смеялся, спал, ел, книжки читал…Какое-то дикое несоответствие. Отец это понимал, потому и стал делать то, что делал. И его посадили. Посадили не того подонка, который пытался сделать из Витьки девочку. Это вообще никому не было интересно. Посадили его, Вальки, отца. И того мальчишку, который сжёг машину с убийцами. Его тоже посадили… Сколько ему дали — восемнадцать лет? Это непостижимо, лучше бы смертная казнь — восемнадцать лет на четыре года больше, чем Валька прожил на свете. И все эти годы — в тюрьме?! А сколько дадут отцу и маме? Вдруг им дадут пожизненное? В разных тюрьмах, конечно, в разных… Он представил себе рослого, сильного, уверенного в себе отца, красивую, весёлую, лёгкую какую-то маму, то, как они любят друг друга. Как они любят его, Вальку… И что же: этого больше никогда не будет?! И они даже друг с другом не увидятся — никогда?!