Франк Хеллер - Финансы Великого герцога Страница 31

— Если вы джентльмен, спасите меня, монсеньор. Сделайте вид, будто вы мой кавалер… говорите со мной так, словно я была вашим… другом… ах боже мой, вот они!

Все это заняло не более тридцати секунд; голос затих, и ручка в перчатке крепче стиснула его руку; он чувствовал, как пальцы незнакомки сжимают драп его пальто, ее дыхание у самой его щеки стало горячим и частым. Проследив направление ее взгляда, хотя лицо ее закрывала вуаль, молодой господин увидел, что в нескольких шагах от них из-за поворота бесшумно вылетела черная машина. Какое-то мгновение, которое показалось ему бесконечным, он думал, что машина вот-вот остановится; белая сигнальная фара угрожающе сверкнула, наполовину развернувшись к бульвару Капуцинов, а затем автомобиль снова рванул вперед по следам красной машины, которая издала пронзительный гудок с плас де л'Опера. Было очевидно, что вторая машина задержалась лишь по какой-то случайности, и план незнакомки увенчался успехом. Господин невольно издал вздох облегчения и повернулся к ней, чтобы поздравить.

И сделал это вовремя, потому что веки ее закрылись и хватка, которой она держала его за рукав, ослабла. В ту же минуту, как черный автомобиль скрылся из вида, незнакомка упала в обморок!

Молодой господин молниеносно и не без удовольствия обхватил ее правой рукой за плечи, а левой быстро и ловко откинул вуаль. На столе стоял графин с водой; господин окунул в него шелковый носовой платок и поспешно провел по лицу незнакомки, глазами пожирая открывшуюся ему красоту. Лицо, ранее скрытое вуалью, было молодо и свежо; волосы, видневшиеся из-под автомобильной шляпки, были густыми и черными. Прямые тонкие брови почти сходились в складочке над переносицей, как будто их хозяйке приходилось часто приказывать и хмуриться. Губы незнакомки были крепкие и идеальные по форме, но белые, как мел. Какого Цвета были ее глаза, сказать было невозможно, так как их по-прежнему прикрывали недвижные веки.

— Гарсон, — крикнул молодой господин, — une fine, рюмку коньяку, быстро! Вы что, не видите, что мадам в обмороке?

Пока он продолжал прикладывать смоченный платок к ее лбу, в его голове стремительно проносились разные мысли. Похоже, приключение счастливым образом само свалилось ему на голову! Кто она такая? Из какой страны? Вспоминая ее горячий, настоятельный шепот, он отметил легкий акцент, хотя в остальном ее французский был безупречен. «Что она имела в виду, когда просила, чтобы я обращался с ней, как „с другом“? „Говорите со мной так, словно я была вашим другом!..“» И что за враги преследовали эту ослепительную молодую женщину в самом центре Парижа? Он вспомнил маневр, с помощью которого она перехитрила погоню, и содрогнулся, отчасти испугавшись ее смелости, отчасти восхитившись ею. Действительно, не всякая женщина смогла бы проделать подобное с таким успехом! Должно быть, в красном автомобиле сидели ее друзья — бесспорно, это был частный автомобиль, а не такси. Что же ему теперь делать? Возможно, она просто авантюристка… но как она молода и как красива… а его поезд уходит только в половине девятого!.. Allons,[46] пожалуй, можно и…

— Коньяк, монсеньор! — Официант доставил заказ почти вприпрыжку. — Мадам не лучше?

Ничего не ответив, молодой господин взял рюмку и попытался влить ее содержимое в приоткрытый рот незнакомки. Получилось это весьма средне, но как только крепкий напиток увлажнил ее губы, она сразу села и открыла глаза. К своему удовольствию, молодой господин обнаружил, что глаза у нее голубые.

— Где я? — пробормотала она. — Ах, помню… спасибо, вы помогли мне…

Официант все еще был здесь.

— Прикажете послать за врачом или аптекарем, монсеньор?

Незнакомка энергично замотала головой и сама ответила на вопрос:

— Конечно, нет. Теперь я чувствую себя прекрасно. Я бы хотела заплатить и идти.

Она потянулась к левому плечу, будто нащупывая сумочку, и в ту же минуту широко раскрыла глаза и густо покраснела. На плече ничего не было. Очевидно… сумочка осталась в автомобиле!

Молодой господин торопливо кивнул официанту, чтобы тот удалился:

— Все в порядке. Подойдете, когда я постучу.

Он снова обернулся к незнакомке, которая, со всей очевидностью, была оглушена своим открытием и улыбалась хоть и с достоинством, но все равно комично.

— Мадам, — проговорил он, — покидая автомобиль, вы не имели возможности подумать о багаже. Если позволите, я почту за радость считать вас своей гостьей. И ничто не доставит мне большего удовольствия, чем если вы будете ею и впредь. Скажите, что еще я могу для вас сделать.

Она была бледна, ее веки были опущены.

— Вы слишком любезны, — сказала она. — Возможно, вы слишком буквально поняли мои слова (он снова вспомнил это странное выражение — «как друга»). Хотите… хотите, я дам вам в залог кольцо, чтобы вы за меня расплатились. К сожалению, вы правы, моя сумочка осталась в автомобиле…

Она запнулась, встретив его взгляд.

— Мадам, — холодно проговорил он, — еще совсем недавно, когда вы оказали мне честь, сев за мой столик, вы считали меня джентльменом; уж по крайней мере, я не даю в долг под залог. Я еще раз прошу сказать мне, что я могу для вас сделать, — но только в том случае, если вы сохраняете обо мне прежнее мнение.

Ответа не было.

Она сидела неподвижно, опустив ресницы, и в уголках ее глаз показались слезинки. Заметив это, он смягчился — маленькая вспышка гнева осталась позади.

— Мадам, — проговорил он быстро и с силой. — Я грубиян и болван. Я совершенно забыл, что ваши нервы слишком напряжены — отчасти я сам стал свидетелем того, что вам довелось пережить. Я прошу вашего прощения; пожалуйста, располагайте мной, какого бы мнения вы обо мне ни были!

Ее ресницы медленно поднялись над глубокими голубыми глазами и на губах, как весеннее солнце, заиграла улыбка.

— Вам не за что просить прощения, — сказала она и через стол протянула ему руку. — Это я прошу прощения у вас. Вы были очень добры ко мне; вы не усомнились во мне — а ведь я могла оказаться преступницей, скрывающейся от полиции.

Преступницей — а почему бы и нет? Бог мой, какая мысль!

Он засмеялся в ответ на ее улыбку и затем снова стал серьезен.

— Мадам, — сказал он. — Я должен обратить ваше внимание на одно неприятное обстоятельство. Вы уверены, что ваши враги в черном автомобиле не вернутся? Вы совершенно открыто сидите на одном из самых оживленных бульваров Парижа.

Она поспешно опустила вуаль, но не могла не заметить:

— Вы предпочитаете видеть меня в вуали?

— Если того требует ваша безопасность — хотя я большой эгоист!