Анастасия Коробкова - Воскрешенные Страница 31

Я хотела тут же возразить, что в этом и необходимости не было, ведь я защищала слабых, но так и застыла, набрав в грудь тощий местный воздух. По спине пробежал холод от внезапной догадки, от уверенного понимания, что Дарх прав. Такое не просто могло быть — оно БЫЛО. Не всякий раз, за это я отвечаю, но не единожды.

От оцепенения меня спасла мысль о том, что не на пустом месте случились мои бои. Среди тех пострадавших не найти невиновных — все они знали, на что шли с оружием и воинственными гримасами.

— Вы первые начали, — выдохнула я.

«Думаешь, без причины?» — тут же парировал Дарх.

Он все же загнал меня в глухую оборону. Вопрос:

— И чем вам успел навредить маленький мальчик? — прозвучал, как попытка оправдаться.

«Из-за него страдали наши маленькие мальчики и девочки. Какая разница, желал он им зла, или нет?»

Подумав это, Дарх вновь окунул меня в образы прошлого.

Между Саротано и его страной существовала давняя вражда, они ненавидели друг друга традиционно, без конца захватывая и отвоевывая друг у друга территории. Родине Дарха, укрепившейся по обе стороны удобного морского пролива, не хватало острова, принадлежащего Саротано, пропускавшего торговые суда без пользы для ее казны, а также его железных гор. Сограждане Дарха были уверены, что жили бы гораздо богаче и лучше, если бы все это принадлежало их владыке. И они были правы. И их убежденность в собственной правоте основывалась не только на жадности, но и на истории, в дебрях которой все было наоборот.

Вершить историческую справедливость я бы не взялась.

— А еще раньше? — пришла спасительная мысль. — До того, как остров и горы были вашими? Чьими они были?

Дарх не ответил. Он не знал. И не хотел знать.

Какая разница, какие события остались в истории? Истории нет. Есть коллизии интересов. Есть аргументы в споре, звучащие убедительно и красиво. Есть силы и возможности.

Дарх смотрел на облака за моей спиной. Его лоб и губы напряженно сжались. Он больше ничего не хотел мне сказать и демонстрировал пренебрежение, таким образом прогоняя.

Ветер требовательно потрепал волосы у меня на затылке. Сначала я подумала, что это дружественный Дарху дух применяет силу в меру своих скромных способностей, но сейчас же в волосах зашептало:

— Идем. Тебя ждут.

Это подоспел вслед за мной кто-то из духов Королевы. Обучение, с ее точки зрения, еще не закончилось. Нужно подчиниться.

Я попыталась оценить состояние Дарха — сколько времени у меня есть, пока он слаб и не может метать молнии в моих друзей? Предпочтительнее все-таки не оставлять его без присмотра…

Дух затеребил волосы настойчивее.

Думаю, время еще есть. В крайнем случае, снова найду его по мыслеобразу.

— Продолжим потом, — вместо прощания пообещала я и прошла к сквозняку, видимому по искаженной в форме длинной вертикальной раны картинки.

Взгляд Дарха в миг, когда я проходила мимо, странно изменился. В нем, все еще обращенном на небо, появилось неподдельное, нескрываемое, выражение боли.

7. Вершина мира

I

Передо мной был бог.

Второй во плоти, за исключением неполноценного Дарха.

И он не проклинал меня — вот самое непривычное!

В первый миг, когда мы увидели друг друга — потенциальные враги — мы попытались в один вдох впитать всю возможную информацию. Его взгляд затуманился.

— Салдах, — шелестнул дух перед тем, как исчезнуть.

Мы с богом остались наедине в круглой синей комнате с люком в полу и готическим потолком.

Салдах выглядел старцем, но это был лишь искусный грим: седые волосы слишком густы, кожа в старательно наведенных под глазами морщинках — слишком гладка, а глаза — слишком чисты. Бог решил сыграть на моем возрасте и подчеркнуть разницу между нами. Понадеялся на прививаемый всем в детстве постулат «старше — значит умнее». Сколько ж я таких умников перевидала за всякими глупостями!.. Впрочем, этот бог не враг, гарантировано Королевой, так зачем выискивать в нем изъяны?..

Бог заговорил. Язык был незнакомым, и я привычно вслушалась, давая проснуться дару знания языков. Но он не проснулся — впервые в жизни. В льющемся из божественных уст потоке звуков я смогла распознать только предлоги и союзы. Язык богов мне недоступен? Ума маловато, опыта, или в теле отсутствует некий орган?

Поток слов все лился и лился, а голубые глаза внимательно смотрели на меня.

Черт, почему же я его не понимаю? Может, он говорит о том, чего я еще не знаю, и образы его языка не могут связаться с моими, потому что моих нет? Он говорит… как же это… научно… о! с высоким уровнем абстракции! Это, наверное, какая угодно ахинея, научная либо религиозная, что в данном случае одно и то же, ведь я и не говорила никогда никому, что все знаю…

Только зачем он так говорит? Не желает выполнять просьбу Королевы, а только делает вид, что общается со мной? Но ее этим не обмануть.

Следит за реакцией, хочет увидеть мою растерянность или обиду?

Ну что ж, разве следует отказывать богу в такой малости…

Интересно, а как этот стал богом? Тоже с помощью другого бога? Он тоже болел? Его тоже предавали, убивали, насиловали? Он тоже был нищ и убог? Если б те, кто убивает и унижает, знали, кого этим они создают! И где логика? Люди ущербные — ведь жестокий и эгоистичный ущербен? — создают совершенство…

Кто ж его? Мать? Отец? Любимая? О! Вот еще что важно: не сможет стать богом тот, кто никогда не любил, поскольку такой не сможет потерять самое важное и впасть в отчаянье, «выйти за человеческий предел»!

А что такое появляется в человеке при «выходе»? Жаль, на своей шкуре мне этого не испытать, ведь у меня и души-то нет, как показала история со смертью и воскрешением. Ой, что это я! Нет-нет-нет, не хочу я это испытывать!

— … А больше всего твои братья боятся, что ты научишься думать, — без всякого перехода, и даже не меняя интонации, вдруг сообщил Салдах.

Если он хотел меня огорошить, то это ему удалось.

— Какие братья?

Он ведь не может знать, что на уме у «детей звезд»! Кроме нас самих, никто не в силах проникнуть в наши мысли, если мы их прямо кому-то не адресуем, и в том числе из-за этой неподконтрольности один из богов начал войну с Капитаном-Командором.

Что же до братьев Тигор, то им-то чего бояться?

— Конечно, это всего лишь домыслы, — разрешил сомнения Салдах.

И улыбнулся.

Конечно, боги легко могут обмануть любые чувства и предчувствия, но улыбка Салдаха вызвала у меня ясное и чистое, без вариантов и червоточин, желание ему верить… Этой улыбкой он обещал дружбу и клялся в верности — он дарил мне уверенность в нем, в его помощи, внимании, участии и многом другом хорошем. Удивительно, но, принимая дар, я вдруг поняла, что никогда раньше полностью никому не доверяла. Даже маме. Даже Капитану-Командору. Их обоих я просто заранее прощала, допуская, что они могут действовать мне во вред…