Правдивая история короля Якова - Анфиса Каховская Страница 35

Иларий волшебной воды не пил и не мог так быстро прийти в себя. Сердце его стучало в висках, пот заливал глаза. Он ещё боялся поверить в то, что самое страшное позади и Дарине уже ничто не угрожает.

– С вами всё в порядке? – спросил он осторожно.

Тот широко улыбнулся, расправил плечи, наслаждаясь вновь обретённым контролем над собственным телом:

– Да, всё отлично. Я снова здоров и снова могу ворожить.

Он чуть заметно махнул рукой, и Иларий почувствовал такой сильный толчок в грудь, что не удержался и отлетел к стене. Ударившись спиной, он тут же рухнул лицом вниз.

И всё исчезло.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,

которая вообще отсутствует из-за суеверности автора.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,

разбитая на две части интерлогом и содержащая, по сути, одни разговоры.

Белый-белый, бесконечно белый снег тянулся до горизонта, пустой, безжизненный, немой. А от горизонта поднималось небо. Такое же пустое и безжизненное. И ничего больше. Ни пятнышка, ни точечки.

Дарина услышала, как отец вошёл к ней в комнату, но не изменила своего положения, даже не шелохнулась. Сидела, уставившись невидящим взглядом в зияющую перед ней пустоту.

Та стена её комнаты, где раньше был балкон, стала прозрачной, а за ней уходила в бесконечность снежная равнина. Дарина сидела возле этого огромного окна прямо на полу, закутавшись во что-то большое и мягкое.

Арн тихонько приблизился и положил руки ей на плечи:

– Разреши мне, пожалуйста, убрать этот снег.

Она подняла на него пустые, как пейзаж за окном, глаза и отрицательно покачала головой.

– Ну, хоть лес на горизонте давай сделаю.

Тот же жест.

– Ну, тогда я просто посижу с тобой. Против этого ты, надеюсь, не будешь возражать?

И тут же уселся рядом с ней.

– А вообще неплохая идея сделать стену прозрачной. Надо мне у себя так же сделать.

Некоторое время сидели молча. Тишину нарушила Дарина:

– Ты меня ненавидишь?

– Конечно, – живо отозвался Арн, – с самого рождения.

– Папа, я серьёзно! Ты должен ненавидеть меня за то, что я такая дура. Из-за меня ты чуть не погиб!

– Правда? Из-за тебя? Это ты подсунула мне Траву и пырнула меня ножом?

– Ты знаешь, о чём я.

– Знаю. Благодаря тебе я выжил. Не смотри на меня так. Я абсолютно серьёзно. Ведь это была твоя идея приворожить Его, – Арн умышленно не называл имени: такая обезличенность превращала живого человека в какое-то схематичное нечто и отделяла от того, кого Дарина любила.

– У меня было полно идей, одна глупее другой.

– Но эта спасла мне жизнь. Если бы он не был в тот момент влюблён, то прикончил бы меня без жалости. Но, услышав, что вместе со мной умрёшь и ты, принялся так ухаживать за мной, что и мёртвый бы воскрес! Если бы не он, я бы, наверное, не выкарабкался. Как бы нелепо это ни звучало, но он спас мне жизнь. И это исключительно твоя заслуга.

– Папа, ну что ты говоришь! Ведь это я привела его в замок! Но я ведь думала, что он… Я ведь думала, что… Ведь я думала, что он такой же прекрасный, как те герои, которых он изображал! Я думала, что люблю его!

– А на самом деле – не любишь?

Глаза её загорелись огнём. Она вскочила:

– Ты считаешь меня такой бессовестной? Ты веришь, что я могу любить человека, который хотел убить моего отца?

Арн тоже поднялся. Он видел, что Дарина возмущена не на шутку. И ужасно обижена.

– Да я не обвиняю тебя ни в чём! Люби, кого хочешь. Просто я знаю, что любовь – такая штука…

– Папа, я его НЕ ЛЮБЛЮ! И никогда не любила! Просто нафантазировала себе. Я сто раз уже влюблялась в героев книг и спектаклей. Я люблю Ромула. И принца Амалата. Вот они по-настоящему благородные. И чудесные. А Илария я совсем не люблю. Я его ненавижу! Не хочу его видеть. Никогда! Отворожи его от меня! Не хочу, чтоб он любил меня!

Этот всплеск эмоций, которым Дарина окатила внезапно отца, словно холодной водой в лицо, показал ему, что всё ещё сложнее, чем он думал.

– Присядь, – попросил Арн.

– Отворожи! – настойчиво повторила Дарина и, видя, что отец не отвечает, добавила: – Я бы сама сделала это. Но ведь любовный приворот может снять только тот, кто его наложил.

– Да, верно, снять его могу только я. И сделать это несложно. И недолго. Ты знаешь.

– Сделай это прямо сейчас!

– Сядь, пожалуйста.

Арн усадил дочь на длинный диван, сел рядом и посмотрел ей в глаза.

– Я могу это сделать прямо сейчас. Если ты хочешь.

– Хочу, – она ждала, не отрывая взгляда от его лица.

Арн кивнул:

– Но тогда мне придётся Илария, – он помедлил, – убить.

Дарина отпрянула.

Несколько секунд она смотрела на отца в недоумении, словно вспоминала значение последнего слова, потом повторила:

– Убить?

Арн опять кивнул, на этот раз решительно:

– Да, убить.

– Но почему?

– Подумай сама. Он пришёл в наш дом как враг с намерением убить меня, и удержала его от этого только любовь к тебе. Если изъять её из его сердца, там останется лишь ненависть, и ничто больше не будет удерживать его от того, чтобы снова стать моим врагом. Сейчас, зная, что он боится за твою жизнь – а соответственно и за мою, – я могу быть уверен, что он не причинит нам зла. Но если…

– Я поняла, – тихо произнесла Дарина. – Я всё поняла.

И надолго замолчала.

Арн тоже ничего не говорил. Он смотрел на дочь: она так осунулась за последние несколько часов – вдруг из беспечного ребёнка превратилась во взрослую, обременённую проблемами женщину. Весёлая птичка внутри неё замолкла. Он надеялся, что не навсегда.

– Ведь ты можешь сделать это в любое время, – сказала Дарина.

– Я тоже считаю, что сейчас нам выгоднее не выводить его из этого состояния влюблённости, – поддержал её отец.

Он сам не знал, что может проснуться в Иларии после того, как он снимет с него свои чары. Несмотря на всю его худосочность и тщедушность, внутри него чувствовался стержень. Арн был почти уверен, что, если бы не упоминание о Дарине, Иларий бы не сломался и довёл своё дело до конца. При других обстоятельствах Арн ни за что не оставил бы его в живых.

Ворожей посмотрел на Дарину. Услышав, что отец не собирается убивать Илария, она немного расслабилась, но всё ещё не отрывала от лица Арна тревожного взгляда. И он поспешил её успокоить:

– Думаю оставить его пока у нас. Стражу вмешивать в это не хочу. Пусть никто не знает о том, что сегодня здесь произошло. Но и выпускать из замка его нельзя. Всё же не верится, то его труппа не замешана во всем этом. Хоть мне