Лев Корнешов - Зона риска Страница 37

Виктория Леонидовна оказалась права: через несколько дней Андрей уже мог разговаривать. С огромным удовольствием он повернул голову и увидел окно, а за ним чистое небо, по которому плыли, сталкиваясь друг с другом, легкие, похожие на паруса бригантин облака.

— Хорошо, когда небо синее.

Андрей это сказал самому себе.

Откуда-то из глубин памяти выплыли слова Ани о том, что надо потянуть за шнурок и тогда она придет. Андрей легко его нащупал, он был расположен так, что руку почти не пришлось сгибать.

Впервые боли не было. Мысль работала четко и ясно. «Сейчас я потяну за этот шнурок, и придет Аня», — подумал Андрей.

И вскоре он услышал: открылась дверь, мягкие легкие шаги по паркету — скрипнули досочки.

— Добрый день, Андрей Павлович, — сказала Аня. — Как вы себя чувствуете? У вас, я вижу, большой прогресс.

— Все хорошо, Аня. — Андрей еще с трудом подбирал слова, какие-то из них забылись, другие произносились глухо и невнятно. Он попросил: — Сядьте, пожалуйста, со мной рядом. Мне теперь можно с вами разговаривать?

— Немножко можно.

— Я в больнице, это я давно понял... Еще когда первый раз очнулся... Но почему я здесь?

— Вам объяснят.

— Меня доставила «Скорая»?

— Да.

— Откуда?

— Потерпите, вам все скажет врач, Людмила Григорьевна.

Андрей окинул медленным взглядом палату, увидел цветы — астры, розы, гвоздики.

— Почему у меня столько цветов?

— Цветы принесли ваши товарищи.

— Ко мне приходили? — спросил Андрей.

— Очень многие. И с работы, и с автозавода, и еще какие-то ребята.

— Интересное кино... Но ведь я никого не видел...

— И не могли видеть. К вам никого не пускали.

— Нет, извините, мне помнится, я однажды видел какую-то девушку, только не смог рассмотреть ее, было темно, совсем темно, она молчала. Или мне это почудилось?

— К вам приходила девушка, она сказала, что ваша невеста, и главврач разрешил.

— Теперь буду думать, кто это — моя невеста?

Аня не ответила, наверное, не определила сразу, как отнестись к словам Андрея. Если у человека есть невеста, то он ее, конечно, знает.

И Андрей помолчал, разговаривать было все еще тяжеловато. Боль, которая раньше терзала голову, переместилась в грудь, и дышать было трудно, остро покалывало слева, там, где сердце.

— Какая погода сейчас на улице? — Он видел за окном голубое небо и спросил, чтобы проверить себя, убедиться, что правильно воспринимает окружающий мир, все его краски.

— Очень хорошая. Солнышко, светло, скоро золотая осень. — Аня разговаривала с Андреем и одновременно поправляла ему постель, ловко, не трогая головы, взбила подушку, переставила в нужном порядке лекарства на столике.

— Разве сейчас осень? — удивился Андрей. — Я хорошо помню, был летний вечер, тепло, я шел без плаща, и здорово красиво все было вокруг...

— Не волнуйтесь, Андрей, — предупредила серьезно Аня. — Самое главное лекарство для вас сейчас — спокойствие. Осень еще только приближается, так что все в порядке. — Она разговаривала с ним как с маленьким.

— Сколько же я лежу у вас в больнице?

— Больше месяца.

— И все время вот так — пластом?

— Вам было неважно, Андрей, я говорю об этом потому, что худшее уже позади. Скоро все будет в норме. Вы хорошо идете на поправку.

Андрей чуть не взмолился:

— Анечка, скажите, пожалуйста, как все это со мной случилось?

— Вы очень много говорите. — Сестра явно уклонялась от ответа. — На это уходят силы, а они необходимы вам для быстрейшего выздоровления... Ведь вы хотите поправиться?

— Нет, Анечка, так не пойдет. Я хочу знать...

— Вам обязательно скажут. На все свое время. Лечащий врач объяснит... А мы, сестры, — схитрила Аня, — сами всего не знаем. А теперь хватит разговоров, вам надо передохнуть, слишком много для одного раза.

Потом пришла Людмила Григорьевна, выслушала сердце, расспросила о самочувствии и снова: «Лежите спокойно, от этого все сейчас зависит». Андрею же, наоборот, казалось, что он мог бы свободно подняться и хотя бы сесть. Он так отвык от движений, что малейшая возможность протянуть руку, что-то пощупать, просто чуть перевернуться со спины на бок доставляла большую радость.

Когда ему впервые разрешили позавтракать сидя, за столиком у изголовья кровати, он был почти счастлив.

— Попробуйте встать, — предложила однажды Аня.

— Вы серьезно? — даже не поверил Андрей.

— Вполне. Людмила Григорьевна разрешила. Положите руку мне на плечо. Вот так, правильно. Дайте я вас поддержу. Стоите? Какой вы молодец!

Андрей глупо улыбался от счастья. Он шагнул и едва не упал — все вокруг завертелось, пол закачался.

— Мы так не договаривались! — Аня усадила его на койку. — Ходить вы сможете через несколько дней. И то вначале несколько шагов.

Но уже на следующий день, выбрав момент, когда Аня отлучилась, Андрей добрался до окна.

— Вас должен повидать один человек, — сказала Людмила Григорьевна во время утреннего обхода.

— С работы? — заволновался Андрей. — Или вы разрешили моим знакомым?

— Вскоре они смогут уже к вам приходить, ваши друзья. Аня, наверное, говорила: на работе у вас все в порядке, каждый день звонят, расспрашивают. А редактор даже грозил дойти до министра, если не разрешат вас проведать или, не дай бог, вам станет хуже.

Людмила Григорьевна улыбнулась. Заулыбался и Андрей. Теперь все ему казалось симпатичным, даже палата более уютной, чем всегда.

Врач поколебалась, словно не знала, как Андрей воспримет ее дальнейшие слова.

— Тот человек, которому мы разрешили свидание с вами на пять минут, — следователь.

— Зачем я ему понадобился?

— Вы к нам в больницу поступили с очень тяжелой травмой черепа. Я не буду перечислять вам, Андрей Павлович, специальное наименование того, что мы у вас обнаружили, — ни к чему это сейчас, когда вы уже твердо держитесь за жизнь. Просто скажу: от падения, даже самого неожиданного и сильного, такие травмы не бывают.

— Понятно. — Андрей прилег на кровать, долго сидеть он еще не мог, предательская слабость обволакивала тело и подступала легкая тошнота.

— Вам сделали очень сложную операцию. И когда вы будете чувствовать себя достаточно хорошо, сможете поблагодарить профессора Алаторцева — это он спас вам жизнь. Вы, как говорят, родились в сорочке, Андрей Павлович. Когда вас доставили сюда, к нам, на счастье, в больнице находился профессор Алаторцев. А если бы он отсутствовал, разыскивать и вызывать его уже не было бы времени.

— Спасибо за откровенность, Людмила Григорьевна. А что случилось, если бы не нашли профессора?