Лев Корнешов - Зона риска Страница 38

— Спасибо за откровенность, Людмила Григорьевна. А что случилось, если бы не нашли профессора?

— Тогда операцию делала бы я. И ваши шансы уменьшились бы, ибо мне еще далеко до Юрия Васильевича.

Андрей с любопытством взглянул на женщину, которая откровенно, без тени рисовки могла признать профессиональное превосходство другого человека. «К сожалению, в журналистике такое случается редко, — подумал он. — Там все сплошняком таланты, а читать, извините, часто нечего».

— Чувствуете ли вы себя достаточно хорошо, чтобы очень кратко побеседовать со следователем? — снова спросила Людмила Григорьевна.

— Да.

Следователь пришел на следующий день. Он был пожилым, но очень жизнерадостным мужчиной, в несколько мешковатом костюме, с помятым галстуком. Со следователями Андрею еще не приходилось сталкиваться, и у него было о них стандартное представление, сформированное приключенческими книгами, фильмами, телепередачами «Следствие ведут знатоки». Сейчас перед ним сидел не волевой герой, не энергичный тонкий знаток, источающий интеллект и энергию, перед ним был человек, привыкший выполнять свою работу не торопясь и добросовестно. Андрей знал этот тип людей, ему не раз приходилось о них писать. И ведь как-то так оказываюсь, что именно они лучше других знают дело. «Надежен, как железо, — подумал Андрей и тут же себя поправил: — Нет, железо ржавчина разъедает, а этот по-человечески надежен». Один из своих очерков он так и назвал: «Формула прочности».

— Панкратов, — представился следователь. — Ревмир Иванович.

— Ревмир? — переспросил Андрей. — Первый раз слышу такое имя.

— Это потому, что вы родились намного позже меня, Я, между прочим, в двадцатых... Ревмир расшифровывается очень просто: революция и мир. У меня есть знакомая, которую зовут Электрика... С именем Ким вы, наверное, сталкивались, оно и сейчас в употреблении.

— Да, — кивнул Андрей, — и у нас есть свой Ким.

— Теперь только такие глубокие старики, как я, все еще носят странные имена.

— Не странные, а красивые, — вполне искренне поправил Андрей. — Очень романтические.

— Хорошо это вы сказали. Спасибо. А теперь после знакомства приступим к нашим общим делам.

Так начался их первый разговор.

— Вы помните, что произошло в подъезде?

— Я помню все до того момента, когда мне показалось, будто пошатнулись стены и обрушился потолок... Даже подумалось: «Уж не землетрясение ли?» — ответил Андрей.

— А дальше?

— Все. Очнулся я уже здесь. Недавно.

— Вам что-то показалось подозрительным? Может быть, за вами следили?

— Нет, я ничего не заметил.

— У вас были личные враги? Я имею в виду не недругов, они есть у каждого нормального человека. Я говорю о врагах, способных пойти на тяжелое преступление.

— Нет.

— Вы подумайте. Это очень важно.

Какие у Андрея могли быть личные враги? Вся жизнь в разъездах, кочевая, журналистская. Все время в редакции, с утра до ночи. Изредка скромное застолье с друзьями, чаще у кого-нибудь на кухне. И всегда беготня по редакционным заданиям, кого-то надо перехватить, побывать на месте события, опередить своих коллег из других газет. В этой маете даже семьей не успел обзавестись, считал, что превыше всего дело. И к отцу, жившему в Ярославле, выбирался только по большим праздникам.

Он помолчал и снова твердо повторил:

— Нет у меня личных врагов.

— Тогда кому надо было с вами расправиться?

— А что со мной приключилось? Ведь мне так толком никто ничего и не сказал.

Ревмир Иванович глянул на Андрея, словно решая, сказать или нет. Андрей постарался выдержать его взгляд: мол, вы же видите, я уже почти здоров.

— Вас, Андрей, ударили обрезком трубы по голове... — Следователь достал сигарету, размял ее и аккуратно затолкал обратно в пачку. Объяснил: — Я знаю, что вы курите, точнее, курили. Не буду искушать без нужды.

Он говорил неторопливо и в то же время почти не делал пауз, так как врач предупредил, что время строго ограничено.

— Вы ничего не можете вспомнить? Может быть, вы не сразу потеряли сознание, сопротивлялись? Хоть что-то должно остаться в памяти.

— Да нет же! — запротестовал Андрей. — Я ничего не успел. И даже не видел тех, кто, как вы сказали, ударил меня. Было как землетрясение, — повторил он.

— Посмотрите бумажник, все ли здесь в наличии?

Ревмир Иванович протянул Андрею бумажник из тонкой, мягкой кожи — подарок коллеги. Андрей увидел редакционное удостоверение, паспорт, свои визитные карточки, две десятирублевки, четвертинки бумаги с номерами телефонов — он любил записывать телефоны не в блокноте, а вот так — на листке бумаги.

Увидеть свою вещь из той, почему-то казавшейся далекой, жизни Андрею было приятно.

— Кажется, все на месте.

— Мы так и думали — грабеж исключается.

— Что же тогда?

— Вот это и пытаемся выяснить. Видите ли, на лестничной клетке мы обнаружили следы борьбы... Причем достаточно ожесточенной. К сожалению, в одной из квартир было пусто, все на работе, а в другой включили телевизор, передавали фигурное катание, и они ничего не слышали. В подъезде было совершенно пусто. Есть и еще одна любопытная деталь: «Скорую помощь» по телефону-автомату вызвала девушка, она точно указала номер дома, подъезд и этаж. Потом позвонила нам...

Следователь все объяснял обстоятельно.

— Девушка была очень взволнована, она кричала, что вас убили. Мы приехали почти вместе со «Скорой». Конечно, рано или поздно на вас натолкнулись бы жильцы подъезда, но важны были даже не часы — минуты. Так что считайте, та девушка спасла вам жизнь...

— Она назвала себя?

— В том-то и дело, что нет. Как только убедилась, что вызов принят, сразу повесила трубку.

— И спасибо некому сказать... Загадочная история, — протянул Андрей.

— Вам она дорого обошлась, — откликнулся Ревмир Иванович. — Врачам было непросто привести вашу голову в порядок. А у нас, Андрей Павлович, все это квалифицируется как покушение на убийство. Вот так-то. Сегодня, так сказать, предварительная встреча. Я пришел просить вас вспомнить все, даже самые незначительные подробности последних месяцев. Иначе преступление останется нераскрытым и следующей жертве может повезти меньше, чем вам.

— Я, конечно, постараюсь, — пообещал Андрей.

— Условились.

— И все-таки я не понимаю, кто мог на меня броситься.

— Отыщем, Андрей Павлович.

— Хотел бы я посмотреть на этого типа.

— Законное желание, — без тени улыбки кивнул Ревмир Иванович. — И мы поможем вам его осуществить.

— А обрезок трубы? — Андрей подумал, что, может быть, это и есть ключ к тайне.