Андрей Валентинов - Волонтеры Челкеля Страница 38

— Ах, они так, контры! — просипел товарищ Чудов и взмахнул ручищей. — Вперед, товарищи! Выжжем вражье гнездо!

К сожалению, потеря голоса сыграла с товарищем Чудовым дурную шутку — пламенный призыв был услышан далеко не всеми. Пришлось повторяться с прибавлением дополнительных словесных аргументов. Наконец дружинники, осознав свой революционный долг, без особой резвости стали перелазить через забор, с опаской поглядывая на пулемет.

Степа поднялся, помотал головой, сбрасывая залепивший волосы снег, и принялся искать шапку. Лишь найдя ее и нацепив на голову, Косухин сообразил, что атака, собственно, уже началась, а он остался в тылу. Стало стыдно. Степа хотел вместе со всеми лезть через забор, но тут его взгляд упал на калитку. Он подскочил к ней и дернул — калитка была заперта. Он собрался двинуть прикладом, как вдруг кто-то легко тронул его за плечо. Степа поднял глаза и увидел товарища Венцлава.

— Не спешите, Степан Иванович, — тонкие красные губы дернулись в усмешке. — Еще успеете…

— Так ведь… — начал было Косухин, но вдруг за забором что-то хлопнуло, зашипело, и в ту же секунду Венцлав ухватил Степу за руку и потащил в сторону.

Вовремя! За забором поднялось негустое белесое облако, и улица огласилась хрипом и нечленораздельными воплями. Наконец, воздух пронизал панический крик: «Братва! Газы!!!», и кашляющие, поминающие Бога и всех святых дружинники стали перелазить обратно через забор. Газ догонял их, крики усилились, кто-то, несмотря на приказ, пальнул по окнам, но вскоре штурмующих охватила полная паника.

Прову Самсоновичу пришлось хуже всех. Через забор его подсадили, а вот обратно пришлось выбираться самому. Товарищ Чудов, стараясь не вдыхать стелющуюся по воздуху мерзость, беспомощно прыгал у забора, пытаясь ухватиться за край, пока кто-то из дружинников не догадался открыть калитку и вытащить кашляющего и плачущего от рези в глазах вождя иркутских большевиков.

— Во гады! — только и мог прокомментировать Степа, глядя на эту картину с безопасного удаления. Он хотел было броситься на помощь товарищам, но рука Венцлава каждый раз удерживала его.

— Так погибнут же… — бормотал Косухин. — Газы, ядри их…

— Это несмертельно, — небрежно прокомментировал товарищ Венцлав. — Похоже, хлорпикрин. Мы имеем дело с гуманистами, Степан Иванович. Это забавно… Ладно, где наш главком?

Товарищ Чудов сидел прямо на снегу и плакал. Конечно, проливать слезу стойкому большевику, прошедшему каторги и тюрьмы, не полагалось, но Пров Самсонович мог утешать себя тем, что эти слезы есть не результат интеллигентских эмоций, а последствия отравления, полученного в героическом бою.

— Сжечь! Пушку сюда! — сипел Чудов. — У, проклятые угнетатели народа!

— Вы успокоились? — осведомился Венцлав. — Я могу звать своих людей?

— Нет! Нет! Партия не отступает! — Пров Самсонович кое-как встал и, грозно высморкавшись, погрозил врагу кулачищем, но потом все-таки выдохнул: — Ладно. Зовите…

— Степан Иванович, — предложил Венцлав. — Сходите-ка покуда парламентером. Газ, кажется, уже рассеялся… Белый платок есть?

— Не ходи, товарищ Косухин… — начал было Чудов, но Венцлав, не обратив внимание, отвел Степу в сторону и принялся ему что-то объяснять…

— По-моему, господа папуасы не сунутся, — удовлетворенно заявил Семирадский, снимая газовую маску.

— Не думаю, — Арцеулов, не без удовольствия последовав его примеру, выглянул в окно. — Странно, они не стреляют…

— Мы им нужны живыми, — спокойно заметила Берг.

— Я? Не думаю, — так же спокойно возразил Ростислав и вдруг хмыкнул. — Господа! Белый флаг!

— Они капитулируют? — осведомился профессор, готовивший новый керамический цилиндр с неприятной начинкой.

— Думаю, еще нет, — предположил Арцеулов. — Впрочем, поглядим…

Над забором, действительно, мелькал белый платок, привязанный к острию штыка. Затем калитка несмело отворилась, и во двор вошел молодой парень в сером полушубке.

— Господа! — поразилась Берг. — Это же мой знакомый чекист…

— Желаете лично вести переговоры? — усмехнулся капитан и тут же скомандовал: — Все отойдите от окон! Разговаривать буду я.

Парень постоял у ворот, затем, убедившись, что платок на штыке был понят правильно, осмелел и подошел под самые окна.

— Эй, в доме! — крикнул он. — Покажитесь, стрелять не будем!

Арцеулов подошел к окну, став так, чтобы не искушать судьбу — поближе к стене.

— Говорите!

Парень покрутил головой, наверно, пытаясь увидеть того, кто ему ответил. Затем поправил черную мохнатую шапку. Лицо его внезапно стало суровым:

— Значит, так, контра! От имени власти пролетариата предлагаю сдаться. Всем сохраним жизнь, а кто лично не участвовал в войне, будет отпущен на свободу!

— Это все? — поинтересовался Арцеулов.

— Че, мало? — возмутился парень. — А нет — так руководствуясь революционной законностью, чердынь-калуга! Слышите, беляки — всем жизнь будет!

— И мне? — поневоле заинтересовался Ростислав.

— А ты кто таков будешь?

— Капитан Арцеулов!

— А ты покажись, Арцеулов! — помолчав секунду, предложил парень.

— Не надо, Ростислав Александрович, — быстро проговорила Берг, но капитан улыбнулся и встал так, чтобы его увидели снизу. Глаза парня сузились, он тоже улыбнулся и ощерил зубы:

— Я тебя запомнил, Арцеулов! Сдашься — ой, повезет тебе! Я большевистского слова не ломаю. А иначе — лично заколю, гада…

— У вас все? — Ростислав понял, что вопрос исчерпан. — Можете уходить, через минуту будем стрелять.

— Бывай, контра! До скорого! — бросил парень и повернулся, чтобы уходить. Внезапно Берг подбежала к окну и, прежде чем капитан успел ее остановить, крикнула:

— Степан! Спасибо за кошку! Я ее выпустила, если что…

Договорить она не успела — Арцеулов оттащил ее от окна. Парень дернулся, быстро оглянулся, но, никого не увидев в окне, растерянно потоптался, а затем быстро зашагал к калитке.

— Вы что, Наталья Федоровна! — Арцеулов никак не мог успокоиться. — Да здесь же и тридцати саженей нет! Вас же за милую душу могли уложить!

— А вы сами! — возмутилась девушка. — Я по крайней мере с этим чекистом знакома…

— Нашли знакомого! — буркнул капитан.

— А вы знаете, этот молодой человек забавен, — чуть подумав, ответила Берг. — Если бы он не был комиссаром, я бы сказала, что он очень мил. И кроме того, он присмотрит за кошкой. Она же может пропасть, если мы…

— Вот именно! Если мы! — припечатал Арцеулов.

— Полно, полно, — вмешался Семирадский. — Этот папуас и вправду недурен, если его почистить, научить пользоваться зубной щеткой…