Хайноре. Книга 1 - Ронни Миллер Страница 38

кареты, готовый в любую минуту исполнить приказ своей королевы — подвести Малинку, чтобы госпожа немного размялась верхом или же просто подышала. Когда они с Альмой откушивали в лагере, всегда находился где-то поблизости. Это больше проходило на игру, нежели надобность, ведь королевский тракт, по которому они шли, хорошо охранялся, но им обоим так было лучше. Лира чувствовала себя в безопасности и заботе, Биро было в радость служить тому, кому это было так нужно, ведь он солдат, гвардеец и привык к службе.

Альма не упускала возможности броситься в него какой-нибудь сальной шуточкой, но ведьма всегда так делала, она не слишком-то любила мужчин.

Сорка со временем оттаяла, все-таки она любила свою бывшую воспитанницу как дочь, и Лира это знала. Вскоре женщина снова стала до жути говорливой, ворчливой и излишне заботливой второй матерью. Валирейн привычно отмахивалась, но старалась не слишком обижать Сорку. Возможно, она и впрямь любит её, а не просто старается быть ближе, чтобы шпионить для Алессы.

Биро стал её тенью, большой, больше, чем она сама, сильнее, чем она сама, и эта тень дарила ей чувство покоя и безопасности, хоть Лира и не слишком привыкла кому-то верить. В этом было что-то детское, в таком наивном доверии, что-то глупое, это как доверять родителям, безусловно и естественно, по зову инстинкта. Это страшило и одновременно утешало её. Ей хотелось попробовать… а вдруг?.. Вдруг он станет ей как Альма? Только…

Сорка приставала к ней, мол негоже ей миндальничать с гвардейцем — она без пяти минут замужняя леди. Лира в раздражении выдала, что она говорит прямо как Альма, не один ли и тот же бог шепчет им в уши? Ведьма только рассмеялась, а Сорка едва не позеленела от возмущения, поперхнулась и зашлась кашлем, что ещё больше развеселило Альму. Сдаётся мне, сказала она, хлопая женщину по спине, это Папа Ромох ей в рот кое-что сунул.

Минул месяц пути. Холмы, эти изогнутые бедра, укрытые зеленой сорочкой, становились все ближе. Дальше за ними угадывались горы, их название Биро никак не мог вспомнить, но черные пики, припорошенные снегом, рвутся к небесам уже очень давно, и, как сказал гвардеец, горам наверняка все равно, какое название им придумали люди. Старое поселение, бывшее здесь до прихода Королевства, тоже древнее, в былые времена принадлежало не Короне, а северянам, которые с островов. Когда Биро рассказывал удивительные истории здешних земель Лира не уставала поражаться, Сорка чопорно поджимала губы, а Альма только плечом поводила, видала, мол, места и более дивные.

Когда они ступили в пределы Близ Гри, и неровное кольцо Холмов сомкнулось за их спинами, начался последний месяц лета. Если бы сейчас в столице дамы щеголяли в лёгких шелках и неустанно обмахивались веерами, то здесь кутались бы в осенние шали, и прятали руки подальше от ветра, чтобы не пересушить кожу. Алесса обычно натирала ладони маслами с Фандия, а Лира и вовсе старалась не выходить на улицу. Но здесь и сейчас ей придётся столкнуться с ранней осенью лицом к лицу, и эта мысль тревожила леди Оронца. Лира не любила долгую жару, но холода она не любила ещё сильнее.

Альме же, дочери юга, казалось, было все нипочём.

— Придётся привыкать, госпожа, тебе какое-то время царствовать среди этих холмов и гор.

— Какой ужасный ветер, задувает везде, — причитала Сорка.

Ведьма насмешливо хмыкнула и высунула руки из окошка кареты. Ветер и впрямь усилился, вымешивая мрачные тучи, словно бы гнал пришельцев прочь отсюда, или напротив загонял в ловушку гор, чтобы обрушить потом весь гнев этих широких небес.

— Смотри! — Альма резко высунулась головой из окошка, а потом вернулась к ним с блестящими глазами. — Кажется я вижу ваш будущий дворец, госпожа северных гор.

Лира мигом оказалась рядом, чуть ли на колени к ведьме не забралась — так ей было любопытно. А когда наконец просунула свою кудрявую голову в окно сквозь ажурную паутину шторки, то вдруг, сама от себя не ожидая, совершенно не изящно взвизгнула — даже сир Галлир удивленно обернулся.

— Боги, старые и новые, как красиво…

Ветер трепал её кудри, заслоняя виды, но Лира все же смогла разглядеть поместье жениха. Его невозможно было не заметить! Экипаж спускался по широкой дороге, что брала истоки в долине, а потом, за пределами кольца холмов, начинала спуск в низину, где и раскинулось в густом лесу огромное поместье Хозяина Близ Гри. Высокие стены, по северному аскетичные, обнимали огромный, больше, чем родовое поместье Оронца, особняк и чарующе зелёный сад.

— Видишь? Плотный, как терновник, — шептала ведьма, указуя на заросли рукой. Лире вновь померещился звон колец и бубенцов, но на запястье Альмы висела только тонкая белая нитка, оторванная от платья. — Это барбарис. Чёрный, как небеса Лима.

Они переглянулись. Зовётся Хозяином Барбарисовой рощи… Лира улыбнулась своими мыслям, и ведьма улыбнулась им в ответ. Боги, боги, боги! Похоже, мы не ошиблись…

Встречала их целая ватага слуг, вылощенных, прямых, как вкопанные вилы, в опрятных чистых одеждах, а во главе отряда стоял командир в ливрее, седой и строгий, не хватало только орденов и генеральской цепи на шее.

— Миледи Оронца, дозвольте назваться, камергер лорда Близ Гри, Малуш Дитор, — поприветствовал её старик. — Рады. Очень ждали. Позвольте сопроводить вас к милорду.

Лира присела в неглубоком, подобающем случаю реверансе, и с тонкой поставленной улыбкой взяла камергера под руку. От всего этого веяло королевским лоском и придворный выучкой, леди Оронца казалось, словно бы сейчас её представят королю. Алесса говорила, что лорд Холмов очень важный для Короны человек, и потому его величество окружил того всеми благами и заботой. Однако Лира совсем не ожидала, что это далёкое от столицы поместье будет едва ли не величественней и строже королевского дворца. Впрочем, строгость присуща военным, а лорд Дормонд по словам сестры носил не только цепь вельможи, но и почётный военный титул.

Лучшая партия для сестры Советницы короля.

На пороге особняка Валирейн внезапно занервничала, словно бы сейчас, в этот самый миг, решалась её судьба, судьба всего мира и мира богов. Словно бы все зависло от неё и одновременно ничего. Она почувствовала силу и слабость, жгучее чувство малодушной трусости, острого желания убежать сейчас к отцу в кабинет, спрятаться под