Хайноре. Книга 1 - Ронни Миллер Страница 39

Как же я хочу сейчас быть ею…

Отец всегда говорил, что за стойкой силой стоят годы слабости и унижений, а за уверенностью — годы сомнений и тревог. Выстоит ли она эти годы страха, прежде чем стать бесстрашный?.. Или сломается, не сможет?

Они вошли в особняк, их каблуки стучали по белокаменному полу, усеянному паутиной благородных трещин, говорящих о том, насколько стар дом хозяина Холмов. Потом их ноги отстукивали сердечный бой по скрипучему паркету, глаз касалось великолепие витражей, картин и гобеленов, ослепительной белизны стен. Дубовые двери, изукрашенные резьбой работы какого-то тонкорукого бога, толстые ковры, устилающие холодный пол огромного гостевого зала с камином, диванами и картой Королевства во всю стену. Всё это промелькнуло перед глазами Лиры так быстро, будто они не шли, а бежали.

В зале их ждал мужчина. Одетый в туго стягивающий живот домашний камзол, высокий и широкий, как стол в королевской обеденной зале. Его голову венчала пламенно-рыжая грива, а черты лица и шею скрывала густая борода. Глаза его были такими светлыми, что как будто прозрачными, но тяжелые брови и усталый вид, делали взгляд мрачным и угрюмым. Он крепко сжимал в руке кубок, и как раз сделал из него один большой глоток, когда они вошли в зал.

— Милорд, прошу, леди Валирейн, дочь Советника Его Величества лорда Тира Оронца, наследница герцогства Дартхоу и графства Гриспель, а также острова Накрима в Теплом море, — голос камергера звонко разбивался о высокий свод зала, перекрывая даже вой северного ветра за окнами. — Леди Оронца, пред вами лорд Дормонд, хозяин Холмов Близ Гри и будущий наместник Северных островов.

Камергер замолк, воцарилась тишина. Лира слышала, как её собственное сердце громко бьётся о ребра, она вся онемела, вросла в мягкий астирский ковёр, как деревце с тонкими корнями. Сорка за её спиной тихо кашлянула, и Лира усилием воли заставила себя склониться в глубоком реверансе. Лорд Дормонд смерил её почти осязаемым взглядом и хмыкнул:

— Да, у невестушки-то титулов поболе будет.

Хозяин Холмов усмехнулся — Лира поняла это по дрогнувшей бороде, и только. Голос его был утробным и низким, с хрипотцой, так звучал не прочищенный орган в королевской бальной зале. Когда Валирейн подвели ближе, она оторопела ещё сильнее. Лорд и впрямь походил на медведя, огромный и заросший, словно бы одичал здесь, далеко от столицы, от него и пахло как от животного, которого давно не мыли… Лира никогда не считалась слишком маленькой, она пошла в мать, высокую и стройную, она уже перегнала в росте отца, чуть не дотягивала до сестрицы и была почти на полголовы выше Альмы. Но сейчас ей пришлось высоко задрать голову, чтобы посмотреть в глаза своему будущему супругу, и если бы леди подошла вплотную, то макушкой едва достала бы ему до подбородка.

— М-милорд. Очень рада нашей встрече.

Медведь хмыкнул. Смерил её уставшим взглядом опухших, покрасневших глаз. Глубоко вздохнул, так что пуговицы на животе затрещали, и сделал ещё один глоток из кубка. А когда отнял чашу от губ, на его бороде повисло две прозрачно-красные капли, а от выдоха пахнуло вином.

— Вы крайне милы, — заключил лорд. — Уж точно милее своей сестры. Что ж. Добро пожаловать в Холмы, миледи. Полагаю, с дороги вы хорошенько устали. Покои для леди и её свиты готовы, Дитор? Отлично, сопроводите миледи отдыхать. Обращайтесь к слугам без стеснения, они выполнят любую вашу просьбу. Прошу меня простить, есть пара дел, не терпящих отлагательств, — Он вздохнул, посмотрев на свой опустевший кубок. — Встретимся за обедом, миледи.

Хозяин Холмов склонился перед ней в поклоне, припал губами к руке, уколов кожу жёсткой бородой, и откланялся. Только тогда Лира наконец выдохнула.

Глава 4. Предостережение

— Милее, чем сестра? Что это значит?!

— Похоже, он считает Алессу Оронца непроходимой стервой, — заключила Альма, помогая Лире выбраться из дорожного платья. — Не могу с ним не согласиться.

Валирейн фыркнула, но спорить не стала. Всё они так считали.

— А ты меняешься… — леди Оронца смерила отражение ведьмы оценивающим взглядом. — Уже и говоришь, как уроженка Королевства.

— Я не меняюсь, госпожа, — Альма подмигнула ей из зеркала. — Я просто хорошо притворяюсь.

Они хором засмеялась, но вмиг смолкли, когда в покои вошла Сорка. Она несла чан с водой, мыльный настой и полотенца.

— Вам не мешало бы умыться с дороги, миледи, — сказала она, поймав на себе вопросительные взгляды.

Верно, это было бы очень кстати.

— Как он тебе? — Лира склонилась к ведьме, говорила тихо, чтобы не слышала Сорка, хлопочущая в другом конце огромной комнаты. — Скажи с честностью.

— Ну-у, — загадочно протянула Альма. Закончив со шнуровкой, она выпрямилась. — Он похож на медведя. И по всем чертам попадает под пророчество Древних. А ещё, кажется, он любит разогреть себе кровь.

— Разогреть кровь?

— Приложиться к чаше.

— К чаше… Ах! Вот, про что ты… Кхм…

Одна из мужских бед. Кто-то страсть как любит поесть, так, что обретает в последствии округлые формы, будто у рожениц. Кто-то, как лорд Оронца, ни дня не может прожить без хорошего табака с юга. А кто-то — без фляги с горячительным.

— И почему они такие? — Лира вздохнула. — Мужчины? Почему они потворствуют своим слабостям?

Альма бросила на неё быстрый взгляд в зеркало, спуская платье с плеч.

— Если тебе больно и одиноко, ты можешь поплакать у меня на плече или приголубить Малинку. Можешь закатить скандал прислуге, если у тебя дурное настроение, или выгнать из покоев любимую кошку. Мужчины же переживают подобное в постели со шлюхой, в обнимку с бутылью или потягивая вечерами трубочку. Я знавала женщин, что таскали в постель любого, от принца до конюха, что выпивали больше, чем иной портовый мужик. В этом мире нет святых, чего бы там не говорил ваш единый Отец. У каждого свой грех.

Интересно, какой грех у