Миклош Сабо - Команда Альфа Страница 39

«Ага, Ковач уже научился различать людей по цвету кожи. Почему бы в таком случае ему не овладеть и наукой умерщвления».

— Да говори же ты наконец! — тормошил он меня. — Взвинтит тебе нервы, а потом молчит.

— Не думаю. А то бы он дал тебе это почувствовать.

— Ты тоже такого мнения? — Он повеселел и, видимо, из благодарности, что я его успокоил, стал общительнее.

— Значит, изменился я, говоришь? Может, ты и прав. Знаешь, я все время думаю о том, что если меня когда-нибудь пошлют домой, то я поеду в свою деревню и доберусь до председателя производственного кооператива и секретаря партийной организации! Ох, несдобровать им!

Теперь он не давал мне слова сказать. Его рот напоминал открытый шлюз.

— Они состряпали, значит, кооператив. У моего отца было двадцать хольдов земли. Больше всех в деревне. Ну, раз общее, так пусть будет общее! «Черт с ними, — сказал отец, — без меня у них все равно ничего не получится. Ни один толком не смыслит в хозяйстве!» Он хотел стать бригадиром, у него были свои соображения. Так председатель не допустил. И парторг. Будет-де ему, старому, верховодить деревней! Понятно тебе? Вот поэтому-то я рано или поздно доберусь до них!

— Но ведь ты еще недавно не хотел домой? Говорил, принуждают!..

— Это оттого, что я тогда еще не знал, как здорово тут обучают! Да, окончив учебу, мы будем представлять собой страшную силу! Не доведись встать кому-нибудь на нашем пути — с ним будет то же, что с этой вот… — он поднял с земли какую-то букашку и раздавил ее ногтем.

Если мне до сих пор вконец не опротивели занятия, то сейчас это произошло наверняка.

А ведь до окончания курсов было еще далеко.

Нас учили убивать человека не только голыми руками, но и дубиной, прикладом, топором, железным ломом, булыжником, бутылкой или осколком стекла.

— Приглядитесь! Оружие у вас под ногами, надо лишь уметь применить его! — Мистер Симидзу внушал это нам как основной принцип нашей будущей деятельности. — Даже каска и та может в случае надобности стать оружием!..

И все это, все-все приходилось закреплять на практике, до полного одурения, пока каждое движение не становилось привычным, почти автоматическим.

Затем мы приступили к знакомству с пружинным ножом. Мистер Симидзу показал его нам со словами:

— Лучше пистолета!

Мы с недоверием смотрели на японца. За дураков он нас, что ли, принимает?

Но его не интересовало наше мнение, хотя он и прочел его на наших лицах: при всем желании мы не могли скрыть насмешки.

Он с каменным лицом человека, уверенного в своих действиях, прикрепил к одному из гимнастических колец деревянный диск. По площади он соответствовал, пожалуй, телу человека.

— Перед вами так называемый французский нож! — Он еще раз поднял нож, затем поднес близко к нашим глазам.

Нож состоял из одной рукоятки, величиной с пядь. На ней было несколько непонятных кнопок. Лезвий — ни одного.

Я имел уже достаточный опыт, чтобы все, что говорил и делал мистер Симидзу, принимать всерьез, как саму смерть. Поэтому я с напряженным вниманием ждал, что будет дальше.

— Вы здесь единственный, кто не сомневается! — сказал он, глядя мне в глаза. — И очень правильно делаете! Вы вскоре убедитесь в этом!

И остановившись в полукруге слушателей, он нацелился ножом в мишень, нажал одну из кнопок и… мы не успели и глазом моргнуть, как лезвие, мелькнув, врезалось в середину диска.

— Вытащите! — приказал мне японец.

Шагами я измерил расстояние от того места, где мы стояли до диска. Было больше сорока метров.

— Сколько? — крикнул мне мистер Симидзу.

Я в недоумении обернулся.

— Я говорю о расстоянии. Вы ведь измерили его? — Человечек этот обладал удивительной наблюдательностью.

— Сорок два метра!

— Это еще не предел! Пружина действует на пятьдесят метров.

Лезвие так глубоко врезалось в дерево, что я не мог вытащить его голыми руками. Мои однокурсники теперь по-иному относились к очередной «безделке» японца.

Необходимый навык бить ножом в цель мы приобретали на соревнованиях. С таким оружием в руке или в кармане можно отправляться на любое, даже самое рискованное дело.

Продолжил с нами этот курс, вернее, довел его до конца другой преподаватель. Миссия мистера Симидзу была закончена, и он стал прощаться с нами. Помню, он подошел ко мне. По японскому обычаю глубоко поклонился и протянул мне ленточку.

— Лучшему моему ученику! — сказал он, как всегда улыбаясь. Так я и не узнал никогда, что крылось за этой улыбающейся маской.

Занятия с нами стал теперь проводить майор. На его долю, в сущности, немного осталось. Задача его, скорее, заключалась в том, чтоб закрепить пройденное соответствующими выводами.

— Солдаты войск специального назначения — защитники мира и свободы во всех уголках земного шара, — начал он свою лекцию, — везде, где необходимо их присутствие. Будь то во Вьетнаме, на Кубе или в любой части Восточной Европы. Таким образом, вы ведете оборонительную борьбу против коммунистической агрессии. Вам придется выполнять свой долг за спиной врага в опасных условиях. Ваш провал будет означать не только личную катастрофу, но и прорыв в нашей оборонительной системе. Каждого своего человека мы перебрасываем на вражескую территорию ценой огромных усилий. И очень трудно потом заполнять образовавшуюся вследствие утраты брешь. Не говоря уже о политических последствиях!

Он громко глотнул. У него, видно, пересохло в горле.

Это был рыжеватый блондин с уже основательной лысиной на макушке. Глаза его, серо-голубые и холодные, напоминали рыбьи.

— Воды! — приказал он.

Занятия, когда это было возможно, проводились с нами на местности в естественных условиях. При нас имелись только фляги. К преподавателю, отвинчивая горлышки фляг, кинулись сразу трое.

Мы были уверены, что, попробовав воду, он скривит недовольную мину: время близилось к полудню, и вода была уже теплой и невкусной.

Он взял одну из фляжек, набрал в рот воды, но лишь прополоскал его и выплюнул воду.

— Вижу, вы недоумеваете. Ничего, еще узнаете, что в тропиках именно подобным образом утоляют жажду.

Он вытер рот тыльной стороной ладони. В точности так, как это делают у нас дома крестьяне на косьбе, отпив из оплетенных бутылей.

— Итак, я возвращаюсь к нашей теме! — продолжил он прерванную лекцию. — Я хочу, чтобы в вашей памяти засело одно: где бы вам ни довелось находиться, нигде не оставляйте живых свидетелей. Не забывайте золотую истину: только трупы молчат!

Он долго наставлял нас, как надо изучать привычки, условия, в которых находится намеченная жертва, какого все это требует адского терпения. Если, например, речь идет о часовом, надо выяснить, когда и при каких обстоятельствах сменяется караул.