Луи Буссенар - Пылающий остров Страница 4

— По-видимому, да. Но, скажу я вам, это случилось как раз вовремя: ведь я уже собиралась вас потрошить.

— Так я, стало быть, лежу в покойницкой?

— Да.

— Недурно… для провансальца.

— А вы разве провансалец?

— Да… родом. Но вот уже двадцать пять лет как я плаваю по морю. Тем не менее, когда я стану рассказывать, как я, Мариус Кабуфиг, умер от желтой лихорадки, подвергся вскрытию и воскрес, то все воскликнут: «Эка врет-то! Настоящий провансалец!» Однако, сударыня, если я не покойник, то прикажите перенести меня отсюда, а то все же мне тут несколько жутко.

— С удовольствием, мой друг.

Воскресший мертвец болтал с лихорадочной торопливостью. Фрикетта велела ему замолчать и позвала служителей, чтобы перенести его из зала и уложить в постель.

Воскресший мертвец, как только его положили на прежнюю койку, заснул крепким, тяжелым сном.

ГЛАВА III

Прошло три недели после описанных нами драматических событий. Опытность, знания и преданность своему делу со стороны мадемуазель Фрикетты делали чудеса. Кубинская героиня Долорес Валиенте стала заметно поправляться. Раненую руку оказалось возможным не ампутировать. Сначала, впрочем, консилиум врачей признавал ампутацию необходимой, но Долорес объявила, что предпочтет смерть, а не даст себя калечить.

Тогда Фрикетта решила лечить без ампутации — и результат получился удивительный для нее самой. Вскоре Долорес встала с постели, хотя рука ее была еще на перевязи.

Карлос Валиенте тоже поправился от своей ужасной раны. Он уже привставал на постели и с аппетитом ел, хотя все еще был очень слаб.

Наконец матрос, внезапно оживший под ножом Фрикетты, выздоровел совершенно.

Оригинальный тип представлял собой этот провансалец. Шумный, суетливый, болтливый, подвижный как обезьяна, сильный как бык, находчивый и при всем том добрейшей души, он имел наружность довольно устрашающую: был весь покрыт волосами, черен кожей и отличался необыкновенно громким голосом. Через неделю его выписали. Судно его накануне ушло, таким образом он очутился на мостовой. Эта перспектива не особенно его пугала, но ему не хотелось расставаться со своей спасительницей, не отблагодарив ее как следует. Перед уходом он зашел проститься с Фрикеттой и сконфуженно стоял перед ней, изо всех сил теребя свою фуражку. У Фрикетты у самой было не густо по денежной части, но все-таки она предложила к услугам матроса свой тощий кошелек.

Матрос тихо поблагодарил и отказался…

— Нет, только не это! — сказал он. — Не предлагайте мне денег!.. Я, видите ли, совсем напротив… Чертовская моя судьба!.. Вот что, мадемуазель: возьмите меня к себе в денщики.

Последние слова он выпалил разом, совсем неожиданно, и замолчал.

Фрикетта не могла удержаться. Она расхохоталась, как сумасшедшая.

У матроса даже лоб вспотел от конфуза. Он испугался, уж не сказал ли он чего-нибудь лишнего. Фрикетте стало жаль матроса, который, ничего не имея, чтобы вознаградить свою благодетельницу, предлагал ей себя самого. Она перестала смеяться и задумалась.

— В конце концов отчего же нет? — проговорила она, подавая руку провансальцу. — Вы можете заменить мне моего верного Барку. Я не похожа на других женщин, и моим слугам приходится много и тяжко трудиться. Слушайте, я принимаю ваше предложение.

— И хорошо делаете, мадемуазель! — вскричал провансалец. — Я буду вам очень полезен. Мне сорок пять лет, я умею делать все что угодно: могу быть матросом, солдатом, кавалеристом, пехотинцем, артиллеристом, плотником, столяром, слесарем, портным, сапожником, рыбаком, санитаром…

— Вы очень скромны.

— Ну, положим, не очень… Да ведь скромность выдумана людьми бездарными… Право же так!

И, проговорив это с неподражаемым апломбом, Мариус Кабуфиг приступил к исполнению своих обязанностей.

Нужно было видеть, как этот громадный и нескладный слон искусно перебирал тонкие и хрупкие инструменты, реторты и колбочки Фрикетты, составлявшие ее научный арсенал. И при этом ничего не повредил. Безмолвный и почтительный с Фрикеттой, он с другими был шумлив и хвастлив; своими провансальскими россказнями он возмущал степенных и чопорных испанцев. Но все его любили за добродушие и всегдашнюю готовность услужить и удружить.

Однажды Фрикетта и Долорес сидели на веранде госпиталя и оживленно болтали. Полковник Карлос, полулежа возле них на раздвижном кресле, курил сигару и мечтал.

Фрикетта рассказывала про свою жизнь, про свое ученье, научные занятия и виды на будущее. Долорес и ее брат слушали и удивлялись.

Нашим постоянным читателям прошлое мадемуазель Фрикетты, впрочем, известно хорошо по нашему роману «С Красным Крестом». Они помнят, как мадемуазель Амели Робер, прозванная Фрикеттой, изучила медицину и участвовала потом, в качестве военного врача, в трех кампаниях: китайской — в японских войсках, мадагаскарской — при французской армии и абиссинской — в войсках негуса Менелика.

После этих трех кампаний репутация Фрикетты укрепилась. Две большие газеты пригласили ее к себе в корреспондентки с поручением ехать на остров Кубу, где вспыхнуло восстание против испанского владычества. Красный Крест зачислил ее в свои сотрудницы. И вот опять мадемуазель Фрикетта понеслась на пароходе по морю и прибыла в Гавану, где испанские военные власти приняли ее с распростертыми объятиями, так как испанская армия очень и очень нуждалась в медицинской помощи.

И вот уже три месяца она неутомимо работала под сенью Красного Креста, возбуждая во всех удивление и симпатию.

Итак, мадемуазель Фрикетта, полковник Валиенте и донья Долорес сидели втроем на веранде. Вдруг к ним, осторожно ступая босыми ногами, подошел Мариус. Вид у него был мрачный и озабоченный.

— Что с тобой, Мариус? — спросила Фрикетта. — Qu'es aco? — пошутила она, передразнивая его акцент.

Провансалец огляделся кругом и таинственно вынул из кармана какое-то письмо, подавая его Фрикетте.

— Мне это передал какой-то волонтер и сказал: «Прячьте хорошенько, передайте по адресу осторожнее, а кто с ним попадется, тот будет расстрелян».

Фрикетта взяла письмо, прочитала и побледнела.

— Это очень серьезная вещь!

— Прочитайте, синьорита, — попросил дон Карлос.

Фрикетта стала тихо читать:

«Полковник Карлос!

Преданный друг спешит предупредить вас и донью Долорес о следующем. Вы и ваша сестра почти здоровы. В скором времени вас посадят на военный корабль и отвезут в Цеуту. Там вас заключат в острог, где томится без суда столько ваших товарищей по оружию. Что касается вашей сестры, то ее предполагают заключить в тюрьму где-нибудь в Испании. Приказ об этом если не подписан еще, то скоро будет подписан. Предупреждая вас об этом, я плачу долг благодарности. Поступите, как найдете нужным».