Артур Конан Дойл - Зеленое знамя Страница 4

— К черту королеву! — послышался хриплый голос.

Но рев гарднеровского орудия заглушил эти слова. Капитан Фолей слышал этот крик, слышали их и лейтенанты Грайс и Морфи… Есть, однако, моменты, когда глухота становится даром бегов.

Когда шум выстрела умолк, капитан крикнул:

— Смелее, Красный Королевский! Сегодня мы сражаемся за честь Ирландии.

— Мы знаем, капитан, как охранять эту честь! — раздался тот же, не предвещающий ничего доброго голос.

Вся рота загудела, вторя этим словам.

Капитан и два младших офицера отошли назад.

— А солдаты-то… того! — заметил озадаченный капитан.

— Верно, — ответил лейтенант Морфи, — при первом же натиске они разлетятся, как дикие утки.

— Да они чуть и не разбежались, когда черные показались на горе, — добавил Грайс.

— Я зарублю первого же, кто покажет тыл! — воскликнул капитан Фолей.

Говорил он намеренно громко, так что пять ближайших рядов его слышали.

Затем он сказал тихо, обращаясь только к товарищам-офицерам.

— Конечно, это очень мне неприятно, но надо донести о том, что вы сказали, начальнику. Я поеду к нему сам и попрошу поставить в арьергард за нами роту матросов.

И он отправился в штаб, имея в виду принять меры к охране безопасности каре, но прежде чем он доехал до места, каре перестало существовать.

Двигаясь вдоль горы, британский отряд дошел до начала оврага, в котором, скрытые кустарником и камнями, сидели в засаде три тысячи дервишей, предводительствуемые Гами-дом-Вад-Гуссейном из Баггараса.

— Тра-та-та! — раздалось впереди.

Три конных разведчика, шедших впереди левого крыла каре, сделали эти выстрелы и помчались во весь дух назад, спасая свою жизнь. Они мчались, склонясь к гривам лошадей и перепрыгивая через песчаные бугры. За ними неслись прямо по пятам сорок-пятьдесят арабов-всадников.

Все — скалы, кусты мимоз, песок, — сразу ожило. Отовсюду лезли фигуры черных людей. Вой арабов, — протяжный, пронзительный вой заглушал команду офицеров. Королевский Вессекский полк успел сделать только два залпа, орудия пустили только по одному заряду шрапнели. Второй раз пушек зарядить не успели. Живая, черная блестящая от стали волна залила орудие. Королевский Вессекский полк оказался отброшенным назад, к верблюдам. Тысяча фанатиков врезалась в самое сердце каре. Эти фанатики рубили направо и налево. Мулы и верблюды, оставшись без проводников бежавших назад при приближении черных, столпились в одну кучу. Через эту кучу нельзя было увидать, что делается впереди. Но было очевидно, что черные приближаются. Крики «Алла, Алла!» становились все громче. В облаках желтого песка видны были взвивающиеся на дыбы лошади и суетящиеся, ругающиеся люди.

Вессекский полк стрелял вдогонку прорвавшим его строй арабам. Солдаты были сильно возбуждены. Врачи после рассказывали, что в ранах взятых в плен врагов они находили не одни только пули, а кое-что и похуже.

Дрались солдаты бешено. Одни из них, собравшись в небольшие кучки, яростно отражали штыками нападения всадников с пиками, другие стали спиной к верблюдам, третьи столпились около генерала и его штаба. Генерал стоял с револьвером в руке.

Расстроенное каре медленно подавалось назад. Неприятелю удалось разорвать угол четырехугольника, и он теснил теперь англичан.

Офицеры и солдаты других частей нервно оглядывались на арьергард, не зная, наверное, что там такое делается. Помощи товарищам они подать не могли, не нарушив строя.

— Ей Богу, они прорвали вессекцев, — воскликнул Грайс из Красного Королевского полка.

— Дьяволы нас подстерегли-таки, Тед, — произнес с сильным ирландским акцентом лейтенант Морфи.

Рота пришла в смятение. Строй был нарушен, и солдаты столпились около Конолли и заговорили все разом. Офицеры продолжали всматриваться вдаль, стараясь определить, что делается в арьергарде. Матросам удалось-таки увезти свою митральезу, и она снова извергала из своих пяти дул смерть на заливавшую все пространство волну дикарей.

— А, проклятая пушка! — раздался голос. — У нее опять что-то в брюхе застряло!

И, действительно, митральеза смолкла. Около казенной части суетилась команда.

— Это все этот вертикальный винт! — закричал офицер. — Неси сюда ключ, Вильсон. Кортики наголо, ребята, а то они вас сомнут…

Конец фразы офицер не проговорил, а простонал, так как в этот момент он был пронзен длинной пикой араба. Новая волна дервишей хлынула из кустарников и залила собой митральезу и правый фланг отряда. Матросов смяли в одну минуту. Но Красный Королевский полк показал себя. На вопль исламистов он ответил бешеным, злым криком. Дружный залп уложил на месте, по крайней мере, две сотни арабов. Черная волна хлынула вправо и ворвалась туда, где ей не было оказано никакого сопротивления.

В этом пункте стояла третья рота. Солдаты и не думали стрелять; они не сопротивлялись арабам. Опершись на свои винтовки, они стояли, задумчиво глядя вперед. Многие даже побросали ружья. Конолли, стоя в центре большой группы что-то громко говорил.

Капитан Фол ей, протеснившись через толпу, набросился на Конолли и начал угрожать ему револьвером.

— Это твое дело, негодяй! — закричал он. Чей-то тихий голос рядом произнес:

— Если вы не опустите револьвер, капитан, мы вышибем из вашей головы мозги.

Капитан оглянулся. На него было направлено несколько винтовок.

Лейтенанты, увидя, что начальник в опасности, поспешили к нему и стали с ним рядом.

— Что это значит? — воскликнул Фолей, оглядывая угрюмые, злые лица бунтовщиков. — Разве вы не ирландцы? Разве вы не солдаты? Зачем вы сюда пришли? Вы пришли сражаться за отечество.

— Англию мы за отечество не почитаем, — ответил один из солдат.

— Но вы не за Англию сражаетесь, а за Ирландию. Вы служите империи, а Ирландия есть часть империи.

— Будь проклята империя! — крикнул рядовой Мак-Квир, бросая на землю винтовку. — Эта империя помогала человеку, лишившему меня крова и земли. Да пусть моя рука отсохнет, если я выстрелю из этой винтовки!

— Нам на вашу империю наплевать! — крикнул другой солдат.

— Пускай за вашу империю сражается полиция!

— Да это лучше будет, чем выгонять бедных людей из их домов. Пускай-ка ваша полиция повоюет хорошенько.

— Ваша полиция застрелила моего брата.

— А мою больную мать ваша империя выгнала на голод и холод. Пусть я сквозь землю провалюсь, а уж эту империю защищать не стану. Можете эти мои слова записать в вашу книгу. Это пригодится на военном суде.

И напрасно офицеры умоляли, убеждали, угрожали. Все было напрасно.