Ульяна Каршева - Город голодных теней. Равновесие Страница 4

А потом побрякивание стало ритмичным, и я подошёл к двери, не глядя, а лишь краем глаза фиксируя тех двух алкашей, которые втиснулись телами в угол и отворачивались, вроде как: мы ничего не видели - Бога ради, не трогай нас!

К двери я даже не прикоснулся. Встал перед ней и взглянул на металлический прямоугольник с отверстием для ключа. Послышались щелчки, звенящий грохот упавшего на пол металлического предмета, и я вышел. Не останавливаясь, прошёл помещение и оказался в коротком коридоре, где меня тоже никто не остановил. Вспоминая потом этот путь, я сообразил, что не остановили по одной причине: меня не видели. Ещё позже сообразил: меня не видели, потому что я этого не хотел. А ещё потому, что на шее у меня побрякивало что-то невидимое даже для меня.

Тьма... Она не дала мне рассмотреть, куда я двинулся, выйдя из участка... Но побрякивание я продолжал слышать.

Очнулся лежащим ничком на сухом деревянном полу, чьи половицы, толстые, со стёртой краской, выгибались так, что в их дыры могла бы протиснуться крыса. Только крыс здесь нет. Дом, заброшенный. Одна из тех изб, каких полно бывает в дальнем пригороде, который сносится из-за подступающих городских строек.

Полежав и поняв, что мне дали роздых - редкое прояснение сознания, встал и осмотрелся. Темно и тихо. В одном углу железная койка. Голая, сетка ржавая, но переночевать можно. В растрескавшиеся рамы со стёклами, которые вот-вот выпадут, вливался лишь холодный лунный свет. Какая-то тень метнулась в стороне - ухватил её краем глаза. Резко развернулся. Никого. Тихо. Зрение начало приходить в норму - и я понял, что за тень: на стене висело старое зеркало. Волнистое и покрытое чёрными пятнами.

Словно так и надо, я прищёлкнул пальцами. И даже не удивился, не взглянул на пламя, взвившееся между средним и большим пальцами, небольшое, как от свечи. Зато присмотрелся к стеклу, в котором я отражался до пояса. Ранее короткие - что я ещё помнил, зачёсанные назад, сейчас волосы, как у пьяного хиппи, грязные и тяжёлые от этой грязи, свисали прямо на лицо, прикрывая волчий взгляд небольших, неразличимо тёмных глаз. Лицо, заросшее щетиной до неузнаваемости, худое от голода, несло отпечаток странного презрения... К чему бы только?.. К кому?.. К самому себе? Или я хотел, чтобы это выражение было, а на деле черты кривило, отражая, старое зеркальное стекло?

Но почему-то этот взгляд исподлобья ударил по сердцу. Ты знаешь этот взгляд!..

Отвернулся к койке, грузно сел.

Начали возвращаться ощущения. Посмотрел на руки. Грязные и липкие. От засыхающей крови. Бездумно вытер ладони о штаны, которые и так много чего перетерпели... Есть хочется. Сглотнул. И тяжело ухмыльнулся. Надеюсь, не оттого, что только что поохотился. Пусть и вынужденно... Слово "поохотился" мелькнуло странным эхом, но разбираться в нём не стал. Посмотрел на сегодняшнее своё ложе. Устал. Подспудный страх не давал лечь немедленно: проснусь ли в том же сознании, что сейчас?

Почему? Почему я боялся потерять это сознание? Оно ведь не принадлежало тому, кто был раньше... Тому, кто был одним из многих в деловых костюмах...

Но переждать ночь надо.

Под моим весом металлическая сетка койки прогнулась с еле слышным скрежетом. Не расслабляясь, я вытянулся, некоторое время смотрел на прогнувшийся ко мне потолок, а потом всё же закрыл глаза. Некоторое время вдыхал застарелый запах пыли, нанесённой в дом грязи и прогнившего, крашенного масляной краской дерева, а потом, несмотря на застоявшийся в помещении стылый холод, ушёл в сон...

2

- Привет, булочка!

Она, мрачная после бессонной ночи, покосилась на него: у-у, надо же было с ним встретиться именно сейчас на крыльце! И хмуро ответила, встряхнув зонт от воды:

- Привет, кекс!

Игорь предупредительно распахнул перед Леной дверь в дом. Пропустив её мимо себя, вороша свои тёмные волосы и ладонью сбивая с них капли, в спину спросил:

- А что так - грустно?

- Ничего. Погода такая. - Ответ она придумала не сразу, лишь собравшись с силами и заставив себя говорить. И тут же, опережая его, спросила: - Ты куда? В тренажёрный?

- Ага. А ты?

- В медитацию.

- Ты - в зал для медитаций? Что ты-то там забыла? Тебе бы лучше в тренажёрный - со мной. Вес бы сбавила, а то и мышцы укрепила бы. Знаешь - какая была бы! Конфетка!

- А тебе не всё ли равно? - буркнула она, даже не пытаясь отрезать что-то на "конфетку", а только изо всех сил мечтая, чтобы он немедленно свалил в тренажёрный зал и оставил её в покое.

- Знаешь... - Он раздражающе внимательно разглядывал её. - С тобой, будь ты бесконтактницей, я бы сейчас постарался не связываться.

- Это комплимент или издёвка?

- Лена, что случилось? Ты агрессивна.

- Я человек. Может же у меня быть и другое настроение, кроме ангельского терпения и дурацкой радости! - уже рявкнула она. И не пожалела о своём рявканье, как бывало иногда, когда срывалась. - Может, мне тоже хочется бывать иногда агрессивной! Надоело умилительно хлопать глазками, чтобы все вокруг счастливыми были!

- Понял. Не дурак, - спокойно откликнулся Игорь, и вот теперь ей стало стыдно.

Но всё равно насупилась и быстро, чтобы не нагрубить ещё больше, ушла по коридору, ведущему к залу для медитаций.

Зал был нужен не совсем по назначению. Лена хотела выспаться, но не хотела, чтобы об этом знали. В "лотосе", конечно, ей, нетренированной, не посидеть, но на коленях вполне, вполне... Прежде чем зайти в зал, переоделась в раздевалке при нём. Развесила по краям шкафчика и на дверце мокрую после дождя одежду, расчесала светлые волосы, чтобы распушились и высохли. За это время убедилась, что в помещении никого нет - утро же. Плотно закрыла дверь - и наревелась всласть.

В зале, успокоенная и уже с высохшими глазами, включила музыку и села на колени... Задремала сразу, но глубокий сон шёл плохо. А потом Лена учуяла что-то странное - какой-то сладковатый запах, узнала дымный привкус горящей свечи. Где-то в дремотном забытье подумалось, что кто-то вошёл в зал и тоже сидит, медитируя. И этот кто-то любит при этом жечь ароматические свечи. Думая об этих свечах, и уснула.

... - Лена...

Девушка вздохнула и подняла голову.

Игорь. Сидит перед ней на корточках, вглядываясь в лицо.

- Чё надо? - хмуро спросила она.

- Мне ничего, - меланхолично ответил он. - Алексеич зовёт.

Он встал на ноги и даже спрашивать не стал, помочь ли ей. Аккуратно взялся за её локти и легко поднял. Если он и побывал в тренажёрном зале, то успел переодеться. Снова в обычных джинсах и в летнем джемпере. Осмотрел её придирчиво и предупредил:

- В кабинете будет не только Алексеич. Переоденься. И носик попудри.