Холодная комната - Григорий Александрович Шепелев Страница 42

край стола из них перекочевали семьсот рублей, зажигалка, пачка презервативов, дамские часики, сигареты, ключи и паспорт. Последний женщина-секретарь взяла и открыла одной рукой, другой заполняя бланк протокола. Потом она отложила паспорт и начала переписывать выложенные на стол предметы, перечисляя их вслух. Пока это продолжалось, Матвей смотрел на дамские часики. Смотрел дико. Он представления не имел, откуда они взялись в боковом кармане его бушлата.

– Так почему это ты ругался матерной бранью? – опять раздался голос усатого. Матвей вздрогнул. Поднял глаза на него.

– Кто ругался? Я?

– Ну конечно, ты! За это тебя на рынке и задержали.

– Можешь обжаловать в течении десяти суток, – сказала женщина, завершив писанину и пододвинув лист вместе с авторучкой Матвею. Отдёрнув руку, дрогнувшим голоском прибавила, – распишитесь.

Матвей взял ручку и расписался.

– Штраф – пятьдесят рублей, – объявил майор. Матвей потянулся к своим деньгам, чтобы положить обратно в карман шестьсот пятьдесят. Но в эту секунду другой майор, подскочив к нему, чрезвычайно ловко защёлкнул на его высунувшихся из рукавов бушлата худых запястьях наручники. Тут Матвею стало совсем уж не по себе. Его большие глаза, которыми он ещё раз обвёл десятки собравшихся, вдруг увидели вместо лиц какие-то пятна. Он безропотно дал двум рослым сержантам себя охлопать, потом – взять под руки и стремительно вознести на второй этаж. Там ждал лейтенант.

– Сюда, – сказал он, открывая дверь в кабинет начальника отделения. Два сержанта втолкнули туда Матвея, после чего дверь была захлопнута и на два замка заперта.

Матвей огляделся. Кроме него, в кабинете никого не было. Горел свет. На стене тикали часы. Широкие окна, забранные решётками, дребезжали от ветра, чернели мглой унылых дворов. Постояв, Матвей сел за стол с двумя телефонами, положил на него скованные руки. Напротив был ещё один стол, с компьютером. Часы тикали, представлялось Матвею, громче и громче. Он стал следить за минутной стрелкой, пытаясь поймать движение. Он не думал, что видит сон, потому что руки сильно болели.

Глава вторая

Минутная стрелка дошла до самого верха, а часовая пересекла восьмёрку, когда дворы огласились воем сирены. Он приближался к зданию и под самыми окнами оборвался. Матвей затаил дыхание, но услышал только хлопки дверей. Точнее, щелчки. Машина была хорошая. И ещё грустнее стало Матвею.

Спустя несколько минут за дверью вдруг раздались шаги четырёх-пяти человек и тихие голоса. Пришедшие, слышно было, остановились около кабинета. Оба замка по два раза щёлкнули. Дверь открылась. Вошёл мужчина. Немолодой. И даже не средних лет. Но красивый. В костюме. С кейсом.

– Здравствуйте, – сказал он, оглядев Матвея с порога.

– Здравствуйте, – не особенно дружелюбно, однако и не враждебно бросил Матвей. За четыре года торговли он научился говорить с теми, кого судьба вознесла над простыми смертными – генералам и прокурорам не сбавлял цену, даже когда они совали ему в лицо свои удостоверения. Но вошедший, пожалуй, не был ни генералом, ни прокурором. Он походил, скорее, на дипломата правительственного уровня. Выглядел на шестьдесят лет. Рост имел немножко за метр восемьдесят, сложение – атлетическое, вид – бравый. По крайней мере, его густые, зачёсанные на пробор волосы были мало тронуты сединой. Усы – чуть поболее. Сволочизм во взгляде его присутствовал, но культурный: прежде чем в морду даст – извинится. Словом, Матвей поймал вдруг себя на том, что очень хотел бы выглядеть так же лет через тридцать пять.

Стоя на пороге, таинственный незнакомец очень внимательно осмотрел кабинет, потом сделал шаг к его середине, и, ещё раз взглянув на Матвея, властно сказал:

– А ну-ка, снимите с него браслеты!

Эта команда адресовалась трём офицерам, оставшимся за порогом. Один из них – тот самый майор с грозными усами, за один миг оказался возле Матвея и столь же быстро освободил его руки.

– А теперь выйдите и закройте за собой дверь, – последовала вторая команда. Майор поспешно выполнил и её. Легко взяв тяжёлый стул, который стоял у стола с компьютером, незнакомец поставил его к первому столу, напротив Матвея. Затем он положил кейс на угол стола, так как пол был грязен, сел и сказал:

– Не улицы, а каток! Сейчас на моих глазах на Яузской набережной сшиблись четыре автомобиля. Если бы я оказался там парой минут позже, попал бы в мёртвую пробку.

Матвей молчал, потирая ноющие запястья.

– Что ж вы так мало наторговали сегодня? – спросил мужчина, пристально глядя ему в глаза.

– Да торговли не было.

Важный чин сочувственно хмыкнул.

– А когда она есть, какая примерно сумма за день выходит?

– Тысячи две, – слукавил Матвей, пытаясь понять, чего от него хотят.

– Вы кто? Продавец?

– Я – частный предприниматель.

– Расходов много? Я не имею в виду налоги.

– Двести рублей – директору магазина, рядом с которым располагается рынок. Ментам и мафии – по полтиннику.

– Это в день?

– Конечно, не в год же! Вы – из налоговой?

Незнакомец с ответом не торопился. Матвей скопировал проницательную улыбку Шерлока Холмса из своего любимого фильма. Но прозвучавший ответ вынудил его заменить её на растерянную ухмылку Лестрейда.

– Да нет, Матвей. Я не из налоговой. Я – старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Мальцев Сергей Афанасьевич. Вот моё удостоверение.

Документ, раскрытый перед глазами Матвея, показался последнему приглашением на его же собственную кремацию. Разумеется, он не стал особенно вчитываться в него – просто неподвижно смотрел, совсем как баран на ворота смотрит. Но по его взгляду можно было подумать, что он придирчиво изучает каждую букву, каждый значок, каждую деталь фотографии. Вероятно, Мальцев так и подумал, поскольку долго не убирал документ. Наконец, убрал и сказал:

– Если есть сомнения, наберите прямо сейчас ноль девять, спросите номер справочной службы прокуратуры и наведите справки.

– Нет, ничего, – выдохнул Матвей, пытаясь собраться с мыслями, – ну, так что вы хотите?

Нет, вменяемых мыслей не было. Старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры! Что это может значить? Происки прапорщика? Смешно! А, впрочем, возможно. Кто, кроме прапорщика, мог сунуть ему в карман те дамские часики? Но, с одной стороны, какие-то часики, а с другой стороны – следователь по особо важным делам, да ещё и старший, да ещё и Генеральной прокуратуры! Как это соотносится?

– Если честно, хочу поехать домой, – вяло дал ответ Сергей Афанасьевич, достав «Винстон» и закурив, – я уже целый месяц без выходных работаю, с утра до ночи! Вы, Матвей Анатольевич, проходимец и спекулянт – я это в хорошем смысле, не беспокойтесь, и вам, насколько я знаю, всего лишь двадцать три года. У вас есть стимул пахать – кабаки, девчонки, амбиции. А вот мне…

– Простите, часики – с трупа?

 Следователь кивнул, выдыхая дым.

– Мягко говоря. А где вы их взяли?

– Я их нигде не брал! Я к ним даже не прикасался. Мне их подсунули! Прямо здесь, когда оформляли.

На