Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин Страница 48

— По плану, — проворчал он, — а в твои планы не входит, чтобы мы еще раз стукнулись с твоим Киреевым, и тоже без дураков? Кто же бьет ниже пояса, тем более своего! По печени прямо, гад!

— Это Киреев мой гад? Ты думай, милый, что говоришь-то! Парень он золото. Но я ему тоже перцу всыпал. Зачем, говорю, ты Кольку моего по печени? А он мне: никак, мол, по-другому с таким не сладишь. И наган, мол, у него, перестреляет еще нас с пылу-то. Надо было, говорит, чтобы наверняка. Ты, говорит, скажи, чтобы не обижался. Слышь? Ребята к тебе всей душой, передавай, говорят, ему привет. А ты! Им гораздо обиднее от тебя, от своего, было получать, ведь они-то знали, что ты свой. Они где-то тебя жалели, а ты их как!

— Жалели-и! Это они меня так, жалеючи?!

— Ну ладно, прекрати! Работа есть работа.

— Разве что, — проворчал уже давно остывший Николай.

— Давай лучше поговорим о деле. Наметили мы тут одно мероприятие…

И Чурбанов рассказал Николаю о том, что было исполнено его группой три дня спустя.

На перегоне между Усть-Лиманском и соседней станцией, еще не село солнце, четверо вооруженных остановили поезд. Отстреляв из наганов висячие замки на вагоне с почтой, забрали из него мешок и скрылись в лесу. Произошло это на глазах многих пассажиров.

— С чем мешок-то?

— Здравствуй, с чем! С деньгами!

— Тыщи, поди?

— Ты-щи? Мильен!

Разговоры об этом «ограблении века» велись всюду.

— А сыскари-то, хе-хе! С ног сбились!

— А то! Ищи-свищи!

— Говорят, слышь, приезжие. С—е, слышь, говорят.

— А то нет.

— Дадут теперь по шапке нашему-то?

— Журлову-то? Поди… А жаль, парень-то боевой.

— Эта, слышь, в клубе-то с троими как он! Никто не подсобил, а то бы задержал залетных-то.

— А, слышь, не их ли рук дело?

— Знамо, их, кого ж еще!

Таким образом, в Усть-Лиманске появилась и утвердилась параллельная банда. Леса с наживкой была заброшена.

«Клюнет ли? Обязательно клюнет. Причем не сегодня, так завтра».

Последнее утверждение принадлежало «главарю банды» чекисту Чурбанову. И рыбка — да еще какая! — действительно клюнула. На встречу с Чурбановым вышел сам князь.

Их встреча состоялась в охотничьем домике. Пришедший в ветхость, он был одним из тех, что построили в свое время лесники Туркины. Еще дед Панкрат, основатель их лесной династии, его строил. В небольшой комнатке с двумя топчанами и грубо отесанным столом пахло овчиной и мышами. Некому стало новить и прибирать. Но эта запущенность обихода не повлияла отрицательно на состоявшуюся здесь беседу. Чурбанов и князь, по всему видать, глянулись один другому.

Чурбанов на эту встречу пришел не сразу, не по первому зову. Трижды выходил на него через своих дружков Козобродов, передавал приглашение перетолковать с одним очень хорошим и умным человеком.

— Да о чем нам толковать? — возразил тогда Чурбанов. — Мы ведь, братки, сами по себе, мы же здесь у вас по обстоятельствам. Вынужденно к вам. Как залетели, так и улетим. Ежели не ко двору пришлись — завтра же соберем манатки.

— Ну куда же вам спешить? — вежливо отвечали ему. — К лягавым в лапы? Нам же, робя, про все ваши художества очень хорошо известно. И про с—ские дела, и про почтовый вагончик… Земля ведь слухом полнится. Но мы же к вам с уважением. Общее дельце желаем предложить.

— Кооперативчик, что ли, в деревне подломить? — неосторожно хохотнул Чурбанов, но, увидя реакцию, дал задний ход. — Надо подумать, — ответил.

Во второй раз сказал: «Хорошо, пусть приходит ваш умный человек, послушаем его умные мысли». Но князь отказался встречаться в Усть-Лиманске: «Меня там каждая собака знает».

Наконец, видно, у тех лопнуло терпение, Чурбанова встретили трое. Грозно встретили — наставили ножи. Подошел четвертый — сам Царь ночи. Приказал убрать «пики». Протянул руку: «Федор Козобродов», «Николай», — назвал свое имя Чурбанов. Последовало то же предложение о встрече.

— А для чего ножом попробовать хотели? — спросил чекист.

— А для того, друг мой Коля, чтобы ты понял, что ежели нам нужна была твоя жизнь, то она у нас в руках. А мы хотим разговоры с тобой разговаривать. Авось и до хорошего чего договоримся.

— Согласен, — ответил наконец и махнул на все рукой, куда, мол, от вас денешься. — Ведите куда надо.

И вот они — один против другого. Лицо высокородного, привыкшего к светской жизни человека, — непроницаемая маска. Вернее, это маска хорошего актера. Перед Чурбановым сидит среднего роста, худощавый, очень опрятный, одетый в офицерскую форму без погон усталый господин, которому где-то за пятьдесят. Пенсне, седые виски, хороший доброжелательный взгляд, сухие жесты и ясная речь — портрет человека, которому меньше всего бы пристало якшаться с бандитами, самому подбивать людей на убийства и грабежи. А между тем князь, глядя на Чурбанова сквозь обрамленные в золотые дужки стекла, ровным голосом, в такт своей речи прикасаясь кончиками пальцев к руке собеседника, убеждает его и преданных ему людишек (въелось же в княжеский лексикон словцо!) принять участие в дерзком, опаснейшем и сулящем большой барыш деле, разработанном по его, князя Разумовского, плану.

Как он, князь, и ожидал, мог ли не согласиться на его столь лестное предложение человек такого типа, как этот, сидящий против него? Это вор, пожалуй, даже международного класса и, разумеется, не чета небритой братии Царя ночи. До князя во всех подробностях уже была доведена история ограбления С—ского отделения промышленного банка. Подумать только, средь бела дня шестеро молодцов на глазах у трех десятков служащих сумели взять из сейфов сто пять тысяч рублей в червонцах[1]. Это ли не ловкие ребята! И как раз такие, каких подыскивал себе князь