Джакомо Казанова - Любовные и другие приключения Джиакомо Казановы, кавалера де Сенгальта, венецианца, описанные им самим - Том 1 Страница 49

— Но... Что значит Свинец?

— Монсеньор, для объяснения надобно не менее четверти часа.

— Как вам удалось пробить крышу?

— Рассказ об этом займёт полчаса.

— Почему вас арестовали?

— Это долгая история, монсеньор.

— Может быть, вы правы, и всё дело в подробностях.

— Об этом я имел честь заметить Вашему Превосходительству.

— Сейчас я должен ехать в Версаль, но мне будет приятно иногда видеть вас у себя. А пока, господин Казанова, можно подумать, чем я могу быть вам полезен.

Я был почти оскорблён тем, как г-н де Шуазель принял меня, но последние слова его и особливо дружественный их тон помогли мне успокоиться.

Я вышел от него хотя неудовлетворённый, но и без досады.

От сего вельможи отправился я к г-ну де Булоню, который оказался прямой противоположностью герцога, как в отношении манер, так и одеяния. Он принял меня с чрезвычайной любезностью и начал комплиментом по поводу уважения ко мне аббата де Берни и особливо к способностям моим по части финансов. Я понимал, что никакая другая лесть не могла бы быть более безосновательной и лишь с трудом мог удержаться от смеха. Добрый мой гений хранил меня.

Рядом с г-ном де Булонем сидел старик, все черты которого были отмечены печатью благородства и возбуждали во мне истинное почтение.

— Изложите ваши соображения, — обратился ко мне генеральный контролёр. — Запиской или же устно, как вам будет угодно. Я вполне расположен принять ваши мнения. А это господин Пари дю Вернэ, которому надобно двадцать миллионов для его военной школы. Дело касается того, как добыть эти деньги, не отягощая государство и не залезая в королевскую казну.

— Сударь, один Бог обладает способностью творения.

— Однако же, не будучи Богом, я иногда кое-что создавал, — вступил в разговор г-н дю Вернэ. — Впрочем, времена сильно переменились.

— Конечно, всё намного усложнилось, — согласился я, — но, несмотря на трудности, у меня в голове есть одно дело, которое может дать королю сто миллионов.

— А во сколько это обойдётся ему?

— Только лишь расходы на взимание.

— Значит, сии деньги должна доставить вся нация?

— Да, но вполне добровольно.

— Я знаю, о чём вы думаете.

— Сие весьма удивительно, сударь, ибо я никому не сообщал о своих соображениях.

— Ежели вы свободны, сделайте мне честь отобедать завтра у меня. Я покажу вам ваш проект, который почитаю превосходным, но, по моему мнению, ему противостоят непреодолимые трудности. Однако же мы поговорим о нём. Вы будете?

— Почту для себя за честь.

— Очень хорошо, я жду вас в Плэзансе.

Когда собеседник мой откланялся, г-н де Булонь принялся восхвалять таланты и порядочность сего старца. Он был братом г-на де Монмартеля, коего молва выдавала за отца маркизы де Помпадур, ибо он состоял любовником мадам Пуассон одновременно с г-ном Ле Норманом.

Выйдя от генерального контролёра, я пошёл прогуляться в Тюильри и размышлял о том капризе фортуны, каковой выпал на мою долю. Мне говорят, что надобно двадцать миллионов; я похваляюсь способностью доставить сто, не имея ни малейшего представления, как это сделать; некая знаменитость, изощрённая в подобного рода делах, приглашает меня к обеду, обещая доказать, что проект мой ему известен! Все это выглядело, как неуместная шутка, но именно вследствие сего соответствовало моей манере действовать. Если он намеревается выведать мой секрет, посмотрим, кто кого перехитрит. Коль скоро проект будет изложен, я смогу выбирать по вдохновению минуты — согласиться или сказать, что он ошибся. Если суть дела окажется доступной моему пониманию, возможно, я сумею добавить кое-что от себя; в противном случае можно укрыться за многозначительным молчанием, каковое иногда оказывает своё действие. Во всяком случае, не будем отвергать милости фортуны.

Аббат де Берни рекомендовал меня г-ну де Булоню как финансиста с единственной целью, чтобы я был им принят. Но мне недоставало употребления тех слов, кои надобны для рассуждения по этой части, ибо многие, не зная ничего, кроме общепринятых выражений, превосходно устраиваются. Но что поделаешь, надобно показывать хорошую мину при плохой игре. На следующий день я взял наёмный экипаж и в грустной задумчивости велел везти меня в Плэзанс, к г-ну дю Вернэ. Плэзанс находится несколько далее Венсенского леса.

И вот я у дверей сего знаменитого человека, который сорок лет назад не дал Франции погибнуть в пропасти, уготованной для неё системой Лоу. Взойдя, увидел я его сидящим перед большим камином в обществе семи или восьми персон, коим он рекомендовал меня в качестве друга министра иностранных дел и генерального контролёра. Затем я был представлен каждому из сих господ и приметил, что среди них четверо интендантов финансового ведомства. Я поклонился каждому и предал себя покровительству Гарпократа, стараясь изобразить рассеянность, а на самом деле весь уйдя в глаза и уши.

Беседа, однако же, не составляла ничего примечательного. Сначала говорили о покрывшем тогда Сену льде на целый фут толщиной, потом о кончине г-на де Фонтенеля и про Дамьена, который не желал ни в чём признаваться. Было замечено, что сей процесс обойдётся королю в пять миллионов. Наконец, перешли на войну, и все восхваляли маршала Субиза, который недавно получил место главнокомандующего. От сего вполне естественно речь зашла о военных расходах и потребных для того средствах.

Я слушал и тяготился, так как все их рассуждения были напичканы нарочитыми выражениями, делавшими для меня невозможным услеживать за общей мыслью. И ежели молчание может придавать значительности, то полуторачасовое моё постоянство в этом отношении должно было сделать меня в глазах сих господ весьма значительной фигурой Наконец, когда зевота начала брать надо мною решительный верх, объявили, что обед подан, и следующие полтора часа я уже открывал рот, но лишь для того, чтобы отдать должное превосходным кушаньям. Когда подали десерт, г-н дю Вернэ пригласил меня в соседнюю комнату, а все другие оставались за столом. Мы прошли через зал, где к нам присоединился добропорядочного вида человек, которого г-н дю Вернэ представил мне под именем Кальсабиги. В кабинете хозяина нас уже ждали двое интендантов финансов. Г-н дю Вернэ с ласковою улыбкой подал мне тетрадь ин-фолио и сказал:

— Вот вам проект, господин Казанова. На титульном листе значилось: “Лотерея на девяносто выигрышей, определяемых один раз каждый месяц”. Я возвратил ему тетрадь и с величайшей уверенностью ответил:

— Сударь, должен признаться, что это и в самом деле мой проект.

— Но вас опередили, составитель его господин Кальсабиги, здесь присутствующий.