Дастин Томасон - 21.12 Страница 55

— На галактическом противостоянии или «параде планет»?

Патрик кивнул:

— Эти сумасшедшие полагают, что если Луна, Земля и Солнце в день зимнего солнцестояния выстроятся в одну линию, то траектория Солнца пересечется с неким воображаемым экватором в темной зоне Млечного Пути, и мы все погибнем либо при всемирном потопе, либо от взрыва Солнца. Тут даже у них нет единого мнения. И им совершенно безразлично, что никакого «экватора», о котором они талдычат, попросту не существует.

Проекции звезд на куполе теперь совершали медленные круговые вращения. Чель опустилась в одно из зачехленных кресел, устав стоять с вытянутой шеей.

— Вернемся к ранее сказанному, — продолжал Патрик. — Поскольку Земля совершает легкие колебания, в результате это сказывается не только на траектории, описываемой Солнцем, но и на положении звезд тоже.

— Но даже принимая во внимание незначительную смену траекторий, звезды, которые мы видим здесь, в Лос-Анджелесе, мало чем отличаются от тех, что люди видят, скажем, в Сиэтле, верно? — заметила Чель. — В таком случае что нам это дает для определения расположения точки на поверхности Земли? Ведь разница почти неразличима.

— Она неразличима для нас теперь, потому что современная цивилизация породила слишком много световых загрязнений. Но в древности даже наблюдения с помощью невооруженного глаза были очень и очень точны.

Горячий интерес самого Патрика к майя вспыхнул в то время, когда он хотел получить кандидатскую степень по археоастрономии. Он тогда был буквально одержим стремлением понять, каким образом астрономы древних майя могли добиваться столь впечатляющих результатов, работая в своих храмах: как вычисляли планетарные циклы, как пришли к пониманию концепции галактик и даже сумели предсказать существование лун-спутников у других планет. Нынешний упадок интереса общества к астрономии этот энтузиаст воспринимал как личную трагедию.

Патрик остановил проектор, и они всмотрелись в неподвижно застывшее небо.

— Итак, давай начнем с Тикаля, — предложил он. — Вот как выглядело небо над ним в ночь весеннего равноденствия приблизительно в тот год, который вы получили путем углеродного анализа страниц кодекса и рассмотрения иконографии. Скажем, 20 марта 930 года нашей эры.

Потом он направил лазерную указку на яркий объект в западной части купола.

— Согласно данным вашего писца, в весеннее равноденствие Венера была видна точно в центре небосвода. Стало быть, нам надо повернуть проектор так, чтобы, отталкиваясь от координат Петена, он показал нам Венеру в нужном положении.

Звезды у них над головами совершили вращательное движение и остановились, когда Венера заняла место в самой высокой точке купола планетария.

— Похоже, если вести отсчет от Тикаля, это место расположено примерно между 14 и 16-м градусами северной широты, — заключил Патрик.

Но Чель была осведомлена достаточно, чтобы понимать: диапазон в два градуса давал им район поисков шириной более чем в 200 миль.

— Неужели это все, что мы можем получить? Нам просто необходимы более точные данные.

Патрик стал вновь перемещать созвездия.

— Это была лишь самая первая попытка. Ваш перевод дает нам возможность проверить еще более десятка вариантов. Давай пройдемся по каждому из них, и как можно быстрее.

Они взялись за работу бок о бок. В распоряжении Патрика оказались заранее разработанные компьютерные программы для вращения проектора, а текст кодекса помогал вносить уточняющие поправки. Трудились они в основном молча — все внимание Патрика было сосредоточено на куполе, изображавшем звездное небо.

В третьем часу ночи, после особенно затянувшейся паузы, в голову Чель стали лезть жуткие воспоминания о Волси и его смерти.

Поэтому она испытала облегчение, когда Патрик отвлек ее вопросом.

— И что же? — спросил он. — Прежде чем началась вся эта свистопляска, ты успела побывать в Петене, как собиралась? И написала все те статьи, что планировала?

Когда они расстались и Патрик был вынужден съехать с ее квартиры, именно такие предлоги использовала Чель, чтобы прекратить отношения с ним.

— Почти все, — тихо ответила она.

— Ну уж после этого ты станешь мировым светилом на всю оставшуюся жизнь, — заметил он.

Казалось, Патрик запамятовал, что «после этого» она могла прежде всего надолго угодить в тюрьму. Странно, но даже сейчас, когда мир вокруг рушился, в его голосе слышались нотки зависти. Несмотря на все потуги Патрика и его действительно упорную работу, археоастрономия почти никого не интересовала. Ему приходилось годами убеждать корифеев науки, что его деятельность действительно крайне важна. Но тем не менее на любой конференции он всегда получал слово для доклада одним из последних, публиковал статьи в никому не известных журналах, а его книгу издательства упорно отвергали.

Чель же даже не понимала, как глубоко это его ранит, до того вечера, когда ей вручили одну из самых престижных наград Американского сообщества лингвистов. Они уже заказали тогда вторую бутылку санджовезе[28] в своем любимом итальянском ресторане, когда он поднял свой бокал и произнес такой тост:

— За тебя! А точнее — за правильный выбор научной специальности.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего особенного, — ответил он, делая большой глоток. — Я просто счастлив, что твоя эпиграфия получила заслуженное признание.

Он и потом делал все, чтобы не выдать своих истинных чувств, когда появлялась ее очередная крупная публикация или ее труд удостаивался премии, но его радость становилась все более неискренней. В результате Чель стала рассказывать ему только о неприятностях на работе — жаловалась на нерадивых студентов или на политику, проводимую руководством музея Гетти. Она делилась с ним всем плохим, что с ней происходило, не упоминая о хорошем. Сначала показалось, что так легче. Но с каждой маленькой недомолвкой они все больше отдалялись друг от друга.

Патрик снова поменял расположение созвездий на куполе.

— Я тут начал кое с кем встречаться, — бросил он будто невзначай.

Чель пристально посмотрела на него:

— Неужели?

— Да. Это продолжается уже пару месяцев. Ее зовут Марта.

— У тебя это серьезно?

— Похоже, что да, — ответил он. — Признаюсь, ее сначала несколько расстроила наша с тобой сегодняшняя встреча, но я объяснил ей, насколько это важно. Хотя, согласись, необычный повод для свидания с девушкой из прошлого, да еще посреди ночи.

— Я не знакома ни с кем по имени Марта, кому меньше шестидесяти.