Павел Гейцман - Тайник Страница 55

Он глубоко вдохнул горячий воздух. Запах раскаленной земли, каменистого Эрга и мягкой пыли пустыни. Лето в зените, сорок пять градусов в тени. Прищуренными глазами он посмотрел на часы. Еще пять минут, и он пойдет к Росси, надо заняться работой.

Однако Генрика улыбнулась ему и надкусила последнюю дольку апельсина. Она сидела в тени пробкового дерева на фоне карминно-красной стены какого-то дома, который, собственно, уже не был домом, хотя красная штукатурка светилась непонятной свежестью. Он протянул руку за снимком, другой нащупал очки и сосредоточенно вгляделся в ее лицо. Да, теперь он убежден, что мог бы ужиться с ней…

В субботу после пяти он приехал в Габес. По христианскому календарю кончалась старая неделя, по мусульманскому уже началась новая. Он приехал вместе с Дутарте и Квадри, которых в отеле ждали жены. Он уже давно привык к свободе и одиночеству. Представить, что его кто-то может ждать, у него уже не получалось. Как бы они проводили время? Он никогда не был слишком общителен и больше молчал, чем говорил. Однако в супружестве от разговоров уклониться невозможно. О чем они чаще всего говорили бы с Генрикой? О работе, разумеется, но чаще о ее работе, чем о его. Иногда опять спорили бы, но чаще всего молчали. И она, видимо, не ждала бы его в отеле «Магриб», а копалась бы в песке и глине пустыни или… Слишком редко они бы встречались. А на этом ведь и потерпело крушение когда-то ее супружество… Рассуждая так, он прекрасно сознавал, что эти его раздумья не ко времени, что это всего лишь уловка, попытка спрятаться от жестокой реальности, забыть, что ни он, ни она не знают, что с ними будет завтра. Как ему хочется не думать обо всем этом. Лучше бы вообще не ходить в этот отель «Магриб», а исчезнуть куда-нибудь, на другой край света!

Когда он подходил к своему номеру, за дверью уже раздавались настойчивые телефонные звонки. Не дадут времени принять ванну и побриться, подумал он. Что за подлая банда проходимцев!

— Винтер, — проворчал он неприветливо в трубку.

— Не теряйте самообладания, доктор, — сказал укоризненно инспектор Суриц. — Теперь вам нельзя этого себе позволять. Сохраняйте спокойствие, все развивается нормально. Я вас больше навещать не смогу, звонить тоже не буду. Нужно, чтобы ваша телефонная линия была свободна. Мы просим вас не покидать отель, пока они не дадут о себе знать. Совсем никуда не уходите: ни на пляж, ни в город. А когда они позвонят, повесьте на балкон полотенце. Или зажгите свет — если это будет ночью. Махмуда Хахеда в ресторане не ищите, для этого у вас не будет времени. Повесьте полотенце и выполняйте их указания. Это все… И доверяйте нам хоть немного, — добавил он после короткой паузы. — Вы не останетесь там в одиночестве.

В трубке раздался щелчок. Слышны были только удары прибоя. Связь прекратилась. С этого момента кончилась связь между ним и всем миром. Он отделен от него невидимой непроницаемой стеной.

Он положил трубку и вышел на балкон. Ощутил свежий порыв ветра, жара уже начала спадать. Солнце висело низко над портом. Он снял рубашку, постоял немного, подставляя грудь ветру, потом ушел в ванную.

Ужинал он в одиночестве, и обслуживал его чужой, незнакомый официант. Махмуд Хахед с лицом профессионального соблазнителя исчез. Место, где сиживала Генрика, безнадежно пустовало.

Он заказал себе острый овощной салат и холодное мясо по-шведски. Итальянское пиво «Принц Браун» было охлаждено в меру. В центре столовой шумел фонтан, море слегка волновалось. Все шло обычным порядком, размеренно и чинно. Только теперь он с удивлением осознал, как прекрасно это место, — прежде он этого не понимал. Он вообще многих вещей не понимал, считал их само собой разумеющимися. Сегодня он не желал ничего другого, только бы Генрика опять сидела напротив него. Но вечный внутренний скептик нашептывал бесстрастно: «Она никогда не будет сидеть рядом с тобой, ты все проиграл. Умрет, как умер Тиссо и как умрешь ты!» Это вероятнее всего. Вероятность сто процентов, вряд ли намного меньше. Из рук похитителей такого сорта никто не возвращается живым. Надежды нереальны. Это не обычный шантаж. Похитить жену торговца и запросить за нее сто тысяч. Здесь замысел намного сложнее. Пожалуй, никто не разгадал сути этого замысла. Сурицу удалось выяснить многое, но главное от него постоянно ускользает. Все его догадки ненадежны. Все ненадежно. «Надежна только смерть, — снова шепнул внутренний скептик. — Единственное, что несомненно в этом мире».

Он раздраженно допил пиво. Не хотелось размышлять, смотреть на окружающие лица, не было желания с кем-то говорить. Делать вид, что ничего не происходит и он доволен, что может передохнуть пару дней. Что ему хочется широко улыбаться всем этим итальянским, немецким и французским дамам, изящные декольте которых обнажают хорошо развитую грудь. Но ему не хотелось никому улыбаться и рассматривать молочные железы. Он чувствовал, как по телу ползет липкий страх. Долго он не выдержит этой неизвестности. Сколько еще ждать? Не должен ли он был осмотреть все же эти чертовы терриконы? А лучше всего отправиться бы сейчас гулять вдоль берега, просто так, без цели брести в темноте. Где волны лижут ноги ласковыми языками… и стая волков преследует по пятам, шепнул вечный скептик.

Как раз это ему и запретил Суриц. Видимо, чтобы момент, когда его увезут, не ускользнул от их наблюдения, чтобы его не выкрали незаметно у них под носом.

Он поднялся, прошел через столовую и вернулся к себе в номер. Хоть здесь ему не надо ни в чем притворяться. Он лег и уставился в темноту. Тихо пришла Генрика и присела на краешек кровати. Взяла его за руку, молчала. У нее тоже кончились слова. Даже о своих мозаиках не вспомнила.

Он увидел остатки амфитеатра в Туррис Тамаллени, а над ослепительно белыми руинами — дрожащее сияние. Оно растекалось по небосклону, поднималось вверх, высвечивая искалеченные колонны, капители, прямые бывших улиц и бесформенные осыпи бывших домов. Старый мир выступал из темноты. Но мир новый, суперпрогрессивный, ударил по глазам железным кулаком.

Он открыл глаза. Луна светила прямо в лицо. Поначалу он не мог понять, что его разбудило, что спугнуло этот прекрасный, спокойный сон из счастливого прошлого. Не стучал ли кто-нибудь в двери? Он потянулся. Собственно, уже утро. Над сизой поверхностью моря поднимался редкий утренний туман. Должно быть, кто-то стучал.

— Минуту! Уже иду, — сказал он вполголоса. Заставил себя встать и дотопать до двери. Когда он открыл ее, коридор был пуст. Только ночные лампы испускали тусклый свет, как догорающая луна на улице. Он зевнул: наверное, показалось. И увидел под ногами белый листок.