Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин Страница 59

Решение это вызрело не сразу. Всю осень прокантовался Федор в Казахстане на хуторе за Лбищенском, был и там у него свой человек. До весны думал протянуть. Не выдержало ретивое. Как запуржило да понесло по скованной морозом зауральской земле песок вперемешку со снегом, сорвался с уже насиженного места Козобродов. Купив лошадку, за три недели проскакал на ней до родных краев. В урочищах Узеня, Еруслана, безымянных степных речушек кормил уставшее животное, сам спал у костерка на стылой земле. Прискакал! Куда спешил, рискуя жизнью?!

Первая новость, которую ему принес на дальнюю лесную заимку посланный им в Усть-Лиманск человек: Хорьков, обоих братанов, взяли! И кто?! Местная милиция во главе с этим Журловым или как его… Федор аж зубами захрустел и обложил себя трехэтажно, что не дал тогда пулю всадить в «желторотика» при первой встрече. Эх, как чесались руки у этих Хорей, особенно у Яшки. А все твоя школа, Николай Павлович, осторожность, мол, не повредит. Вот и не повредила… Хотя кто мог знать, что он такой прыткий! Ну ладно, поживем, бог даст, встретимся!

Вторая новость была еще обидней первой. Донесли Федору, что видели Журлова в Усть-Лиманске вместе с тем самым одесситом, которому князь Разумовский доверился. В открытую к нему чекист приезжал, собрание вместе проводили в депо среди железнодорожников. О борьбе с преступностью разговор вели, в помощь себе народ агитировали. Так-то, мол.

Вот тут только окончательно поверил Федор, что не видать ему больше князя на этом свете, что взяли его тогда. «Это надо же, бесы какие! — будто под вздох ударило обидой. — Как по нотам разыграли. А это… драку-то в клубе, а?! Ну, сволочь! Да разве такое прощают!»

Личным врагом стал Царю ночи Николай Журлов, когда не без ехидства и злорадства поведала ему Галанская (встретил ее Федор случайно, будучи в Тамбове по делам «коммерческим») о том, что отлеживался больной Журлов в доме его зазнобы. Уж такого Федор даже представить не мог… За сколько лет зашел в тот день Козобродов в церковь. Перед образом Серафима-великомученика, прославившегося кротостью, клятву дал своей рукой убить обоих. Жестокой смертью покарать. Свечу зажег на том. Стоял и плакал в полутьме. Злыми слезами плакал, но не оттаивал душою.

Архивная копия:

9/ж-5

30/X-24 г.

На ваше личное рассмотрение доношу, что активные члены бандгруппы Царя ночи братья Химичевы Платон и Яков по кличке Хорьки были пойманы… уголовно-розыскным столом в ночь на 4-е ноября сего года в доме гражданки Бондаренко при следующих обстоятельствах: согласно полученным сведениям мною с шестью милиционерами в три часа ночи был оцеплен дом вышеупомянутой гражданки. На мое неоднократное требование открыть дверь хозяйка дома Александра Бондаренко ответила категорическим отказом. «Дверь открою, когда рассветет», — крикнула она, т. е. утром. Не помогли и переговоры, которые вел по моей просьбе сосед Бондаренки, приглашенный мною в качестве понятого.

Учитывая то обстоятельство, что в доме скрываются особо опасные дерзкие преступники, я вынужден, был в присутствии понятых приступить к снятию с петель дверей с помощью лома. Когда сняли первую дверь, бандиты закрыли на крючок вторую. Затем выбили окно, выходящее на улицу, намереваясь выпрыгнуть, но, увидев милиционера с винтовкой, передумали. То же произошло и с окном, выходящим во двор. И тот же результат. Когда вскрыли четвертую дверь, ведущую в спальню, бандиты закричали: «Сдаемся без боя! Не надо крови!» На мой вопрос, есть ли у них оружие, Яшка Хорек ответил, что есть один обрез с 20 патронами к нему и револьвер системы «наган» с 10 патронами. Оружие по моему предложению было ими сдано через хозяйку дома. При обыске у задержанных были обнаружены деньги и драгоценности в количестве…

Последний месяц зимы Николай почти не ночевал дома, все находился в разъездах. Прибывший из губернии следователь вел допросы арестованных преступников и тех, кто им пособлял в их бандитской деятельности. Писал протоколы, проводил опознания, очные ставки обидчиков с обиженными, накапливая обвинительный материал, выявляя все новых лиц, причастных к преступлениям. Преуспели в этой работе немало, и стало ясно, что волость и уезд выходят в число благополучных по оперативной обстановке. Но давалось это нелегко.

Выпал наконец денек, когда Николай, с вечера помывшись в истопленной жарко баньке, завалился на чистые простыни и заснул как убитый. Проснулся часов в пять, когда еще не забрезжил рассвет, но хозяйка уже встала доить корову. И услышал в сенях возмущенный хозяйкин голос. Она громко и сердито отчитывала кого-то.

— А совесть у тебя есть чи нема? — вопрошала она, путая русский с украинским.

— Есть у меня совесть, тетка Полина, да только нужен он мне очень, — отвечала просительно женщина, и в этом голосе Николай узнал Зинаидин. Аж сердце екнуло: «Чего бы это она?»

Быстро встал, натянув кое-как на себя одежку, вышел в нетопленые темные сени.

— Что случилось? — спросил он.

— Постыдилась бы человека тревожить, нашла час, — ворчливо понизила голос хозяйка.

— Переговорить надо, — уже не обращая внимания на тетку Полину, требовательно отвечала Зинаида.

— Гутарьте здеся, — решила обиженная хозяйка. — Эх, Коля, Коля, мало тебе девок. Да хучь бы моя Галя, вот приедет из Тамбова, тогда побачишь!

— Обязательно побачу, — сказал Николай. — Красавица у вас дочка, все говорят. Но извините меня, Полина Антоновна, нам переговорить надо.

— Побачишь, Коля, да поздно будет. Мало тебе честных-то!

Хозяйка в сердцах громко затворила за собой дверь в хату.

Когда остались вдвоем, Николай сухо спросил Зинаиду, зачем пожаловала. Хотел выговорить ей за такой визит, но вовремя понял, что просто так Зинаида не пришла бы, случилось что-то серьезное. Протянул руку, нащупал плечо:

— Ну что там, рассказывай!

Зинаида прижалась щекой