Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин Страница 65

— Понятно, зразумив. Велико несчастье у нас, товарищ начальник.

Старик оказался председателем сельского Совета. От него первого и узнал Александр Лукич о смерти Барата. Он сводил приезжих в хату, где лежал учитель. Лицо покойного было изуродовано, на лбу вырезана звезда. Старик протянул тетрадочный листок бумаги, на котором кровью было написано: «Так буде з кажным, хто дюже ратуе за радянську владу!». Это было прикреплено на груди убитого.

— Так… Понятно, — задумчиво проговорил Чащин.

Он вышел на улицу. Народу около дома стало еще больше.

— А зачем народ собрался здесь? О чем толкуют? — спросил он.

— Як зачем? — Старик удивленно посмотрел на него. — Коли сяка беда приключилась, треба ее обсудить. А толкуют селяне о разном: одни жалеют Барата, добрый був учитель, душевный, другие гневаются на злыднев, шо ховаются у лесах. Иные так: ни рыба ни мясо, им все едино, був у нас учитель, чи не. Да еще размовлють, що вбили-то его не бандиты, а хто другий. У лесах ще богато инших злыдней. Бумагу-то такую любой написать может. Печатки-то на ней нема.

Балог внимательно слушал старика. Когда он замолк, Николай вмешался в разговор:

— Нет, уважаемый товарищ, — начал он. — Эти люди хорошо знают, о чем ведут речь, а прикидываются простачками.

Старик повернулся к нему всем корпусом, а Балог, подогретый вниманием, распалился еще пуще.

— Учитель был одним из лучших наших агитаторов в округе. Народ ему верил, поэтому его и убрали. Он, видимо, им очень мешал. А те, которые хотят свалить вину на кого-то другого, просто мутят воду. Обстановка у вас в селе, по всему видно, сложная. И вы, папаша, еще не разобрались как следует в настроениях односельчан.

При последних словах старик изменился в лице. Его седые брови сдвинулись на переносице, уголки упругого рта дрогнули. Балог хотел ему еще что-то сказать, на Чащин остановил его:

— Не горячись, Николай. Не делай преждевременных выводов. Настроение у некоторых сельчан действительно нездоровое, но председатель, мне кажется, здесь ни при чем… Волей-неволей нам придется задержаться. Проведем сходку, тем более, у людей страсти разгорелись. — И обратился к председателю сельсовета: — Я думаю, это сейчас не трудно сделать? Тем более народу собралось здесь предостаточно.

Тот кивнул головой.

— Тогда оповестите людей. Пусть собираются.

Старик отошел к сельчанам, которые во время всего разговора с любопытством разглядывали приезжих. Чащин и Балог, спасаясь от начавшего припекать солнца, направились к раскидистому каштану-великану, куда их шофер предусмотрительно поставил черную «эмку». Идя рядом с Николаем, Александр Лукич подумал: «Обиделся, наверно, парень за то, что я его одернул». И вслух спросил:

— Как настроение?

Черные, круто изогнутые брови Николая дернулись вверх. Он добродушно улыбнулся:

— А-а-а, вы о давешнем? Нет, я не обиделся. Действительно, зря навалился на старика. Но ничего. Я постараюсь исправить положение.

— Вот и молодец, — обрадованно вздохнул подполковник. — Выступишь на сходке как представитель окружкома комсомола. Ты из местных. Твоя речь сейчас будет более убедительна. Не забудь сказать о последнем обращении ЦК партии Украины. Несомненно, из этой деревни есть люди, которые прячутся в лесах. Напомни о сроке явки с повинной, указанном в обращении, им, конечно, передадут.

К месту сходки послушать приезжих пришли седовласые старики, пожилые женщины. Под тенью могучих яворов, около стола, за которым чинно расселись уважаемые люди села, — президиум сходки, собралось десятка три крестьян, старых и молодых. Пышущие здоровьем парни и приодетые в цветные национальные наряды девчата. Тут и там шныряли вездесущие мальчишки.

Первым предоставили слово Балогу. Николай сначала заметно волновался, но затем речь его полилась спокойно, убедительно.

— Веками закарпатцы, особенно многострадальные русины, с надеждой поглядывали на Восток, откуда, как гласило предание, должно было прийти вызволение от иноземных поработителей. И вот мечта свершилась. Красная Армия принесла закарпатцам и многим народам Европы свободу на вечные времена. Казалось, живи теперь и радуйся, набирай силу, восстанавливай ущерб, нанесенный хортистским режимом и гитлеровцами, спокойно строй свою жизнь! — Балог перевел дыхание. — Так нет. Нашлись злыдни, которым все это пришлось не по нутру. Этих недоброжелателей вы знаете: то украинские самостийники — выкормыши фашистов! Они натравляют нас на русских, на тех, кто пролил немало крови за нашу свободу. Уничтожают лучших наших людей. Смерть Барата — это их рук дело!

Участники сходки пришли в движение, зашумели. Кто-то громко крикнул:

— Нехай воны сгинуть в преисподню, проклятые!..

Один из парней ломаным баском возразил:

— Мабудь, не воны вбили, треба разобратися!

— Не беспокойся, разберемся, — в тон ему ответил Балог, — рано или поздно убийца будет найден. — Он сделал паузу, обвел глазами собравшихся и спокойно продолжал: — Мы знаем, что в лесах скрываются люди, которые по своей неграмотности, незнанию истинной правды о Советской власти поддались самостийникам. К таким недавно обратился ЦК Компартии Украины с предложением сложить оружие и стать честными тружениками. Тот, кто сделает это, не понесет никакого наказания, если, конечно, он неповинен в особо тяжелых злодеяниях. Я попрошу рассказать об этом обращении тем, кто не пришел на наше собрание.

Балог закончил речь и подошел к подполковнику Чащину, вопросительно взглянул на него: мол, как я сказал? Тот одобрительно кивнул головой.

Ведущий сходки предложил выступить односельчанам. Он называл кое-кого по имени, но охотников не оказалось. Люди топтались на месте, перешептывались, опускали смущенно глаза, но говорить никто не хотел.

Чащин заметил, как в это время на дороге остановилась повозка, в которой сидело двое мужчин. Один был длинный, как жердь, другой, в руках которого были вожжи и кнут, небольшого роста, крепкий, с бородой и усами. Бородатый спрыгнул с телеги и подошел к сходке. Остановился в задних рядах. Теперь его не было видно. Чащину показалось, что во всем его облике было что-то знакомое, но он никак не мог вспомнить, где раньше видел этого человека. Надо бы подойти поближе и посмотреть, но в