Виталий Гладкий - Приключения-91 Страница 69

В ливонской хронике, составленной в XVI веке, говорится, что либерею Ивана Грозного видел некий немецкий пастырь Иоганн Веттерман и что хранилась она в подземелье Кремля.

— А ведь наверняка немало таких редкостей хранится в частных коллекциях, — с сожалением произнес Смолянинов. — И сами владельцы прочесть их не могут и другим не дают.

— Вот и надо, пока все не растащили, заняться нашим монастырем, — подхватил Ким.

— Убедил, убедил, — согласился Смолянинов, понимая, что, пока Логвинов свою очередную версию не отработает, он не успокоится. Упрямство этого парня было его оружием. Он даже сумел убедить генерала Левко — начальника управления в необходимости своей шевелюры. Принес фотографии, на которых был изображен с короткой прической разных фасонов. На любой из них он выглядел более чем подозрительно.

И генерал вынужден был согласиться, что оперуполномоченный уголовного розыска с такой внешностью — хоть самого задерживай для установления личности.

— А подростков ты, Илья, зря на потом оставил, — продолжал Смолянинов, обращаясь к Карзаняну. — С них и надо начать. А заодно сходи в комиссионный. Занятнейшее, я тебе скажу, заведение. Такого добра, как там, ты нигде больше не увидишь. И чего туда только не приносят! И, как ни странно, находятся покупатели. Ну, ладно, я пошел, и вы давайте по домам.

IV

В Америке, Японии и многих западных странах в различных ведомствах давно используются телефоны с компьютером, помогающие толково организовать работу. У Смолянинова же было шесть аппаратов, звонивших порой одновременно, но всего два уха. Поэтому по субботам он четыре выключал, оставляя прямую связь с начальником управления и городской, по которому звонил председатель горисполкома.

В эту субботу полковник собирался заняться бумагами, накопившимися за неделю, и поэтому пришел пораньше. Но взяться за них как следует не успел: около десяти часов раздался звонок прямой связи. Левко просил немедленно зайти с материалами по делу Ревзина.

В кабинете генерала уже находился его заместитель подполковник Крымов. Коротко расспросив о делах, необычно сегодня хмурый Левко предложил:

— Давай теперь послушаем Александра Павловича.

Смолянинов насторожился: для обсуждения состояния работы среди личного состава областной милиции генерал не стал бы приглашать его одного, а собрал бы всех своих заместителей и начальников отделов.

— Сегодня утром, Дмитрий Григорьевич, к нам поступила копия жалобы, направленной в городскую прокуратуру за подписью гражданина Ревзина. И еще — самостоятельное заявление по поводу наших сотрудников. — Крымов сделал многозначительную паузу.

— Я в курсе последних событий, связанных с этим человеком. Письмо, судя по проставленной на нем дате, передано в УВД две недели назад. Так что здесь все нормально. Ненормально другое — Ревзин этого заявления скорее всего не писал. И вот почему. Во-первых, инспектор секретариата обнаружила его только сегодня утром в пачке со свежей почтой. Раньше оно не было зарегистрировано.

— Во-вторых, — прервал его Левко, державший в руках несколько листов бумаги, — даже невооруженным глазом видно, что почерки, которыми написано заявление, переданное тебе лично Ревзиным, и полученное сегодня, не имеют ничего общего. Хотя это тоже предстоит проверить.

— Значит, анонимка?

— Анонимка-то анонимка. Но хотим с вами посоветоваться, Дмитрий Григорьевич, — продолжил Крымов. — В заявлении изложены факты, которые вполне могли иметь место, и потому требуют проверки, да и обвинения более чем серьезные, чтобы от них просто так отмахнуться. Думаю, что вы согласитесь с нашим мнением, ознакомившись с жалобой. Прочтите сразу все, потом будем решать, как быть дальше.

Смолянинов читал медленно, и чем дальше читал, тем больше убеждался, что, если даже ни слова в заявлениях не соответствует истине, он, начальник отдела уголовного розыска, должен временно отстранить от работы Логвинова и Карзаняна. А это — упущенное время, возможность для преступников замести следы, остаться безнаказанными. Кроме этого, пострадают ребята, которым тем самым будет оказано недоверие. Служебное расследование продлится не один день, и все это время они будут под подозрением, от которого потом придется долго отмываться. Ведь здесь речь идет не только о нарушениях законности, но и о прямом предательстве интересов службы.

Нахлынувшие мысли мешали сосредоточиться и Смолянинову приходилось снова и снова возвращаться к тексту. В заявлении, написанном от имени Ревзина, говорилось, что в июне текущего года он обратился в УВД с письмом, в котором сообщал, как в первые послевоенные годы купил за бесценок у бывшего пономаря местного монастыря Иннокентия семнадцать старинных книг. Все их, кроме одной, ему вскоре пришлось продать, так как он оказался без работы и без средств к существованию. Единственную оставшуюся инкунабулу он сохранил до сегодняшних дней. Ревзин давно собирался сдать ее, но боялся расспросов о происхождении книги. Только поверив в последние годы, что его правильно поймут и не отдадут под суд, он принял решение написать письмо и отнести книгу в милицию.

Письмо вместе с книгой, говорилось в жалобе, он отдал постовому у входа, который обещал, что передаст их куда следует. Но Ревзин якобы настоял, чтобы это было сделано в его присутствии. Тогда постовой остановил проходившего мимо работника уголовного розыска Логвинова и вручил ему письмо и книгу. Тот прочел письмо, поблагодарил Ревзина, пожелал ему всего доброго и заверил, что за давностью лет никакого наказания ему не будет, а книгу он сам направит в Москву, в Библиотеку имени Ленина с просьбой сообщить о получении. Несмотря на это, через семь месяцев книга в библиотеку не поступила, и Ревзин не получил уведомления ни из Москвы, ни из Управления внутренних дел. Значит, книгу похитили. Ревзин требовал принять меры к вору в милицейской форме.

В этом же заявлении сообщалось о том, что участковый Карзанян вместо того, чтобы бороться с хулиганами и пьяницами, потворствует им. К этому было приложено заявление, в котором говорилось:

«Я, Хорева Нина Власовна, обращаюсь к Вам с просьбой разобраться. Дело в том, что я познакомилась с Карзаняном, который работает в милиции. Мы начали встречаться и вступили в гражданский брак.

Он познакомил меня со своими «друзьями», которые работают в универмаге в винном отделе, — Федоровой, Петровой, Галимзяновой и другими.

Федорова в это время жила вместе с Абакиным С., который нигде не работал и не был прописан нигде. Зная об этом, Карзанян никаких мер не принимал, хотя он участковый этого участка, так как был с Федоровой в дружеских отношениях и неоднократно мы присутствовали на дружеских попойках в ее квартире и у нее на работе (в подсобном помещении винного отдела).