Жизнь счастливая, жизнь несчастная - Алёна Митина-Спектор Страница 7

обладал невысоким ростом, но в форме выглядел элегантно и статно, как и полагается настоящему капитану. Мама стояла на палубе, и подол её платья развевался на ветру, отец был рядом с ней. Козырёк его фуражки искрился на солнечном свете. Мы были одни на целом корабле! Я бегала с палубы в каюту, смотрела за борт на волны, которые качали наш корабль словно мать, нежно убаюкивающая своего младенца.

Летом мы с папой, мамой и бабушкой ходили на пляж. Я плескалась в прибрежных водах реки Амур и выходила обратно на песок. Тело покрывалось мурашками, становилось зябко и я укутывалась в махровое полотенце.

Беззаботные дни детства сменяли друг друга. Их омрачало лишь то, что иногда приходилось ходить в детский сад, который я не любила всей душой. Там приходилось есть невкусные супы, в которых плавали кусочки лука. Однажды воспитательница присела со мной во время трапезы, выловила ложкой варёный лук и заставила меня его есть. Я испытывала неприязнь к этой женщине. Она кричала на детей и казалась мне злой и грубой тёткой.

В Комсомольске-на-Амуре мы жили единой семьёй. Мама, папа и я. Этого было достаточно для того, что бы я ощущала себя счастливым ребёнком. Мама играла со мной в куклы и читала сказки перед сном. Она была красива, женственна и добра, а на её лице часто искрилась улыбка. Лишь однажды я видела слёзы на её лице, когда умерла от несчастного случая собака по имени Малышка. Она жила у бабушки с дедушкой и обладала игривым дружелюбным характером. У неё была густая чёрно-белая шерсть, которая закрывала глаза, и небольшие ушки. Однажды папины родители ушли и оставили Малышку дома одну. В этот день она подошла к миске, чтобы поесть и подавилась костью. Когда бабушка с дедушкой вернулись, собака была уже мертва. Узнав о случившемся, мама села на диван и заплакала, закрыв лицо руками. Мы с папой были рядом и успокаивали её.

Моё детство не было безоблачным. В жизни маленькой Алёны происходили подчас страшные события, которые накладывали отпечаток на её сознании и восприятии мира. Тёмные тучи рыскали по небу, грозясь заслонить ясное солнце. Порой земля уходила из-под ног, и всё вокруг растворялось во мгле. Мир менялся. Я видела разрушение и ощущала страх, который заставлял трепетать моё детское сердечко.

Одним летним вечером мы с бабушкой сидели на скамейке напротив нашего подъезда и ждали, когда мама придёт с работы. Другие дети гуляли во дворе со своими родителями, играли в песочнице и катались на велосипедах. Высокий многоквартирный дом смотрел на нас с бабушкой сверху вниз множеством безликих окон. Мы прождали маму около часа, но она так и не появилась.

Я любила бывать в гостях у бабушки с дедушкой, но только не в тот вечер. Всю дорогу, пока мы ехали, я ощущала подступавшую к горлу тоску и одиночество. Я не знала, где мама, и это меня пугало. Ночь я провела у папиных родителей. Мне постелили отдельную кровать и я уснула, находясь в том же неведении. Я проснулась рано утром от того, что мне очень хотелось пить. Тихонько позвала дедушку, но он крепко спал на соседней кровати и не слышал моего тоненького голоска.

– Деда, я хочу пить, – повторила я снова.

Дедушка продолжал спать. Я закрыла глаза и погрузилась в сон, так и не утолив жажду.

После загадочного и неожиданного исчезновения мама объявилась. Оказалось, что она допоздна задержалась на работе. В моих воспоминаниях остался образ напуганной маленькой Алёны, которая скучает по маме, хочет быть с ней и ей страшно от того, что мама не возвращается домой.

Однажды я встретила на детской площадке знакомую девочку из детского сада. Она предложила поиграть у неё дома, но мама сказала, что нам пора уходить. Я не послушала её и отправилась в гости к подружке. Мама не пошла с нами и осталась во дворе. Мы зашли в тёмный подъезд и начали подниматься по ступенькам на верхний этаж. Мне было не по себе в незнакомом месте, серые стены, пол, потолок – здесь всё было чужим и пугающим. Мы подошли к квартире, в которой жила подружка. Передо мной образовалась тяжёлая мрачная дверь, которая высокомерно глядела на меня сверху вниз. Мне показалось, что в её центре было объёмное изображение львиной головы, которая угрожающе разинула пасть и обнажила острые клыки. Но, возможно, этот образ – всего лишь плод моего воображения. Меня охватил ужас. Я сорвалась с места и что было сил побежала вниз по ступенькам, желая как можно скорее покинуть этот страшный подъезд и оказаться во дворе, где ласково греет солнышко и всюду зеленеет трава.

Я выбежала на улицу, но вместо того, чтобы ощутить облегчение и радость, меня постиг новый кошмар. Я обнаружила, что мамы нигде нет. Что-то подсказывало мне в тот момент, что надо делать. Вероятно, это был инстинкт, и он велел бежать вперёд. Ноги несли меня мимо детских площадок, и дети удивлённо смотрели мне вслед, а я громко кричала лишь одно слово – «мама! мама!». Я бежала мимо кирпичных домов, окна которых сурово и надменно следили за мной. Я бежала, пока не догнала маму. К этому времени она ушла далеко и продолжала идти, не сбавляя шага, к автобусной остановке. Я крепко схватила её за руку. Она шла вперёд, даже ни разу на меня не взглянув.

Когда мне было четыре года, в семье начался разлад. Родители стали часто ссориться. Они ругались, забывая обо всём, вертелись в круговороте неприязни друг к другу. Они так были поглощены ссорами, что часто забывали о том, что я нахожусь рядом. Я смотрела своими детскими наивными глазами на грязные разборки между ними, и меня брала ненависть. Беспощадная жгучая ненависть к себе. Именно я была причиной разлада в семье, так всерьёз полагала я. Из-за меня мама с папой ругаются, и никак не могут остановиться.

– Эй! – крикнул папа, сидя на письменном столе.

– Не эйкай! – сурово ответила мама.

Она схватила меня за руку, и мы вышли прочь из квартиры. «Как папа нехорошо разговаривает», – думала я, выходя с мамой за дверь.

Атмосфера недоброжелательности в семье нарастала. Ссоры родителей делали мир шатким, ненадёжным. В другой раз отец на моих глазах вдребезги разбил зеркало в спальне. Острые, неправильной формы осколки лежали на полу, а я стояла рядом и смотрела на них. Из соседней комнаты доносился свирепый отцовский крик: «Где деньги? Где ты спрятала деньги?»

В