А Парамонова - Пробуждение: магическая печать (СИ) Страница 76

Эмма кивнула и, взяв подруг под руки, развернулась к выходу.

— Счастливого Хэллоуина! — услышала она за спиной. — Я рад, что вы нашли то, что искали, сеньорита!

Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, к кому он обращается. В руке она сжимала пакет с книгой. Эмма знала — так оно и есть.

Зайдя в квартиру и скинув обувь, Эмма первой проскочила в ванную комнату.

— Я в душ! — предупредила она подруг.

Послезавтра все они должны будут вернуться в академию.

Гл. 14. «Кельты?»

Они воинственны, отважны и ловки, но иногда по-детски наивны.

ХХI век…

«Кажется, я понял. Я понял, что мы упускаем. Татуировка! Она скрывает знак! Вот причина этого странного поведения. Можно было догадаться: „светило науки“ и есть восьмой ключ! Теперь мне не нужно использовать тот, который я бы никогда не смог поставить на карту…»

(…)

Голос доносился откуда-то из-за спины. Он знал, что это её голос, но обернувшись, никого не увидел.

— Что за черт? — подумал он и снова посмотрел на стену.

Медленно он поднес руку к поверхности и провел пальцами по одной их звезд. Внезапно стена задрожала. Эта дрожь передалась ему и вскоре все тело начало трясти.

— Макс! — звал голос. — Макс…

Он смотрел на стену, и она начала таять. Все вокруг погружалось в темноту, видение исчезло, и он понял, что проснулся и лежит на диване с закрытыми глазами.

— Да проснись же ты, соня! — Эмма снова встряхнула его.

Макс открыл один глаз.

— Скажи, что встала раньше времени и тебе просто скучно.

— Зачем? — не поняла девушка.

— Тогда я смогу прогнать тебя и поспать еще немного.

Макс повернулся к ней спиной и засунул голову под подушку. Он не ожидал, что Эмма отстанет, но попробовать стоило. И, конечно, она не ушла. Вместо этого, он почувствовал, как одеяло, — мягкое и теплое, — слетело с него в одно мгновение. Подскочив, он схватил подушку и прикрыл ею плавки.

— Эмма! Ты совсем сдурела? — возмутился он.

— Еще нет, — ответила та, кидая ему брюки и рубашку. — Но, могу тебя заверить, процесс уже запущен. И, если ты сейчас же не встанешь, я полечу наверх и разбужу маму.

— Маму? — переспросил парень, кинув взгляд на второй этаж. — Не надо, маму!

Джессика Керн в качестве аргумента к действию была для него неоспорима. Вздохнув, он посмотрел на Эмму и сделал в воздухе крутящее движение указательным пальцем, направленным вниз.

— О, Боже! — Эмма отвернулась — Ты как подросток!

— Я и есть подросток, — отозвался он, надевая брюки.

— Тебе — двадцать один!

— Ну и что? — спросил парень, застегивая рубашку. — Вот скажи, почему тебе не спится? Зачем было будить меня в такую рань?

— Рань? — переспросила Эмма и ткнула пальцем в большие настенные часы.

Маятник отмерял секунды отлаженно и точно.

— Да мы завтрак проспали!

— Как проспали? — всполошился Макс. — Мы же поспорили с Фелом: кто раньше придёт в столовую! Э-ээх! Что же ты меня не разбудила?

— Потому что сдурела и мне скучно! — передразнила Эмма.

Покачав головой, она включила чайник и тот тихо загудел.

— Мы все еще можем выпить по чашке кофе перед парами.

— Я сделаю бутерброды, — предложил Макс, открывая холодильник: он был почти пуст. Макс успел понять, что в моменты, когда миссис Керн была не в духе, или болела, что практически не чем не отличалось, её желание готовить вылетало в трубу, вместе с её ангельским характером.

— Думаешь, мама скоро поправится? — спросил он, передавая на стол масло, сыр и кусок салями.

— Это всего лишь горло Макс. Миссис Херст сказала, что оно пройдет через несколько дней. Уже вчера мама чувствовала себя лучше, и, думаю, завтра мы получим нашего любимого повара обратно.

Макс нарезал батон тонкими ломтиками и намазал их маслом. Затем, он нарезал колбасу и сыр, а следом помидор и небольшой свежий огурец.

Уложив все слоями, начиная с огурца, нарезанного так же кружками, и заканчивая сыром, он положил их на большую плоскую тарелку и засунул в микроволновку.

Спустя двадцать секунд он поставил её на стол и сел напротив подруги. Эмма взяла один бутерброд и принялась есть.

— Вкусно! — озвучила она, когда проглотила последний кусочек.

— Мама делала их мне в школу, потому что я отказывался есть местную стряпню.

— Бунтарь!

— Эй, — Макс взглянул на неё, едва отпив глоток кофе, — просто ты никогда не находила печеные крысиные лапки в ватрушках с творогом!

— Фу!

Есть, тут же, расхотелось, и довольный Макс доел её бутерброд.

— Цена правды! — усмехнулся он. — Кстати, сегодня мне снова приснился один из тех странных снов. Ощущение было такое, словно это явь.

— Только не говори, что на землю напал инопланетный разум и заставил нас дружить с Демиеном Альгадо!

Макс рассмеялся.

— Не совсем, — ответил он, — но ты не ошиблась с персонажем. Вообще-то мне действительно снился Альгадо. И вот в чем странность — мы были в кладовой у символа, а Альгадо и Соболева были там вместе с нами.

— Альгадо и Соболева? — переспросила Эмма.

— Ага. Бред, правда?

— Точно.

Она тут же вспомнила, что Альгадо имеет такое же отношение к символу в кладовой, как сам Макс и все остальные её обозначенные друзья. Определение «обозначенные» ввела в обиход Мориса Штандаль, и теперь, это стало вроде как нормой.

Время поджимало, у Макса вот-вот должна была начаться экономика, которую вела проректор, а усугублять свои с ней, и без того сложные, отношения он не хотел. Сама Эмма тоже рисковала опоздать на очередное занятие, встроенное в её расписание Артуром.

С тех пор, как она вместе с друзьями вернулась в поместье после недели каникул, проведенной в Испании, они часто виделись. Кроме индивидуальных занятий по вечерам три раза в неделю, были и другие — общие занятия со студентами физико-математического факультета, включающие в себя различные дисциплины. Часть из них вел сам декан, на остальные она ходила к другим преподавателям.

Было приятно слышать от Артура, что все они хвалят её. Но, как известно, — в каждой бочке меда есть своя ложка дегтя: все занятия, которые она посещала, ей приходилось просиживать в одном помещении с Альгадо, Соболевой и Мидл. И, если Соболева, которая так же как и Эмма шла по индивидуальной программе, просто не замечала её, то двое других, в особенности Мидл, всячески пытались задеть. Это было неприятно, но терпимо. К тому же, этот минус легко исправлялся на плюс, когда, входя в аудиторию, она садилась рядом с Феликсом.