Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин Страница 77

— Нагрузка самая подходящая, — ответил Винокуров, — осваиваться лучше в ходе работы. Только прошу, коротко расскажите мне о Зуеве, Свирине и Пивне. Мне это крайне необходимо. Хотелось бы иметь представление и об остальных сотрудниках, но, понимаю, не все за один присест.

— Законная, уместная просьба, — раздумчиво заметил подполковник. — Ну что ж, начну с Зуева. Секретарь парторганизации. Один из ближайших моих помощников. До войны работал судовым механиком, с 1941 года вместе с отцом начал службу в Пинской флотилии. Был ранен. В конце войны перешел на работу в МГБ. На мой взгляд, излишне горяч. Но этот недостаток покрывают его достоинства: принципиален, обладает сильной волей, в бою бесстрашен, к друзьям объективен и чуток. Не терпит косности и рутины.

Под стать ему и капитан Свирин. Когда-то был техником-строителем: До войны добровольно пришел в милицию. В отличие от Зуева — более сдержан. И о Пивне. Он из местных, закарпатских. Знает венгерский язык, хорошо им владеет. Товарищи его уважают за сметливость, деловитость и веселый нрав. Вот интересный факт из его биографии. В войну он жил в Закарпатье. В самый ее разгар его призвали в венгерскую армию. Но он не стал защищать диктатуру Хорти и где-то под Воронежем с оружием перешел на нашу сторону, умудрившись притащить с собой «языка». Позже он воевал в чехословацкой армии генерала Свободы. Закончил войну на Дуклинском перевале Карпат.

Глава VI

НАПАЛИ НА СЛЕД

Прибыв на станцию Королево, старший лейтенант Зуев и лейтенант Пивень прежде всего направились к дежурному станции. Переложив из правой в левую руку свой небольшой фибровый чемоданчик, Зуев достал из кармана служебное удостоверение и предъявил его небритому, с седыми прокуренными до желтизны усами старику. Тот внимательно разглядел документ, вернул его обратно и вопросительно глянул на Григория Федосовича. Зуев кивнул Пивню и задал свой первый вопрос, тот перевел:

— Товарный поезд 857 из Румынии прибыл?

Усатый недовольно ответил по-русски:

— Не прибыл. Опаздывает на сорок пять минут, — уточнил он и, помедлив, добавил: — Что-то многие сегодня интересуются этим поездом.

— А кто именно? — вступил в разговор лейтенант Пивень.

— Да кроме вас полчаса назад приходил узнавать бывший кондуктор Петр Зубан, два раза прибегал справляться сын главного кондуктора Буряка. И чего они забегались, не понимаю.

Чекисты поблагодарили дежурного диспетчера и вышли на улицу. Ничего не оставалось, как ждать. Они прошли за привокзальный штакетник и сели на затененную акацией скамейку, закурили.

— А диспетчер не так уж стар, как кажется с виду, — проговорил Пивень. — Побреется, отоспится с ночи и будет молодцом. Послушай, — обратился он к Зуеву, — тебе ни о чем не говорит фамилия Зубан? Где-то я встречался с ним, но где, не припомню.

Зуев глянул на собеседника, хитровато подмигнул одним глазом, усмехнулся:

— Ну и дырявая у тебя память, браток, если запамятовал случай с ограблением вагона с трофейным оружием. Тогда действовал Василий Зубан, а тут Петр. Может, они сродственники?

— А може, однофамильцы. Зубанов здесь пруд пруди.

— Это надо проверить.

— Конечно, проверим. А насчет вагона с оружием — для меня тот факт один из многих, а для тебя должен быть памятным, потому что на твоей ноге тогда один бандит метку оставил. — Пивень скосил глаза на левую ногу Зуева: — Не проходит?

— Все до свадьбы заживет, — улыбнулся тот в ответ.

Пивень пощипал себя за висячий черный ус.

Старший лейтенант встал, прошелся около скамейки, чуть прихрамывая, остановился напротив Пивня:

— Я тебя попрошу, пригляди за кондуктором, пока я буду говорить с мастером, — обратился он к лейтенанту.

Тот согласно кивнул головой.

Диспетчер сказал точное время: через сорок пять минут товарняк, прибыл на третий путь. Когда поездная бригада сменилась, Зуев попросил Буряка и Непорожнего пройти в вокзальное помещение. Сначала старший лейтенант решил поговорить с мастером. Беседовали в кабинете начальника станции. На вопрос, чем была вызвана остановка поезда на перегоне, Непорожний развел руками и спокойно ответил:

— А я, товарищ начальник, доси не разумию, отчего поезд остановился. Вагоны были вроде все в порядке, никто никаких тревожных сигналов не подавал.

В басовитом, чуть глуховатом голосе мастера звучала подкупающая искренность человека, которому нечего скрывать.

— Где в тот момент находился кондуктор? Не говорил ли он вам, почему произошла остановка?

Непорожний помолчал, затем заскорузлой рукой потер морщинистый лоб и с прежним спокойствием проговорил:

— Коли поезд сделал остановку, мы с Буряком покуривали на тормозной площадке одного из груженых вагонов. Ну я, значитца, и говорю главному: «Видать, у паровозников случилась якая-то шкода, пойду узнаю». А он стал меня отговаривать. «Сиди, — говорит, — сиди, не успеешь дойти до паровоза, как мы тронемся». Но поезд простоял добрых двадцать минут. Значитца, я успел бы сходить до паровоза и обратно.

Зуев пристально посмотрел в глаза Непорожнему. «Странно, — подумал он, — поведение Буряка. Вместо того чтобы самому выяснить причину остановки, он не только не сделал этого, но и отговорил напарника. Выходит, он был в курсе дел машиниста, а Непорожний непричастен к контрабанде».

— Ну что ж, — произнес он вслух, — на этом мы пока закончим беседу, товарищ мастер. Идите отдохните, а если понадобитесь, позовем вас.

— О це добре, благодарствую! — отвесив поклон, тот торопливо вышел.

Зуев вызвал Буряка. Едва главный кондуктор уселся на стул, как в кабинет вошел взволнованный Пивень. В руке у него был зажат конверт. Он положил его на стол перед старшим лейтенантом и, сдерживая гнев, проговорил:

— Вот это главный вместе с поездными документами передал конторщику станции.

На конверте было написано: «Зубану Петру Тарасовичу, в собственные руки».

Буряк держался независимо и уверенно. Однако от чекистов