Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 1 - Александр Черевков Страница 78

Наш дом сразу наполнился весельем. Через весь огромный зал были поставлены столы, на которых рядами стояли бутылки с шампанским. Стол был завален цветами, шоколадами, фруктами и разными угощениями. В зале было много гостей из Тулы и соседних имений.

— Всё, господа! — сказал Фёдор, присутствующим. — С этого момента мои мысли о будущем наследнике. Прошу вас извинить меня, но ребёнок дороже всего. Концертами заниматься моя семья больше не будет. Вам придётся самим искать самостоятельно руководителя и мецената хора.

У меня и у всех присутствующих из нашего хора, состояние на уровне шока. Мы все понимали, что без меня и без Фёдора хор существовать не сможет. Не могла перечить мужу, он и так долго ждал моей беременности.

Понимала, что теперь нам надо думать о нашем будущем ребёнке, который вскоре появится на свет. Ведь это последний шанс. Чтобы семье была полноценной.

Всю мою беременность Фёдор не сводил с меня глаз. Боялся, чтобы на меня пылинка не упала. Выполнял любые мои капризы. Мне даже казалось, что излишняя забота мужа над моей беременностью мешает развитию ребёнка в утробе.

Конечно, вероятно, это у меня была просто ревность беременной женщины? Мне надо было набраться терпения и дождаться благополучных родов. Последний месяц беременности был кошмаром в повседневной жизни.

У меня сильно болел низ. Ничего кушать не могла. Меня постоянно рвало. Кости моего тела и мышцы невыносимо ныли. Едва передвигалась по дому.

Вдобавок, поскользнулась на ровном месте и поломала себе правую ногу. Доктор наложил на ногу шину. Сказал, что мне надо много кушать фруктов и овощей.

Только так может быстро срастись поломанная кость на ноге и ничто не повредит ребёнку в утробе. Принимать лекарство во время беременности вредно будущему ребёнку, который скоро появится на свет.

Ему лучше вовсе не знать лекарство, чтобы в дальнейшем развиваться благополучно. Роды у меня проходили тяжело. Ребёнок большой. У меня в промежности начались сильные разрывы.

Кроме того, ребёнка пришлось поправлять во время выхода, чтобы головка прошла прямо. Постоянно теряла сознание. Доктор и его помощники боролись сразу за две наши жизни.

Когда ребёнок вышел, то он не плакал, как плачут обычно новорождённые. Доктору пришлось уколоть его слегка в попку иглой, чтобы он подал голос, так как на обычные шлепки по попке ребёнок не реагировал.

После голоса ребёнка, занялись мной, в который раз была на грани смерти. Обратно и надолго, потеряла сознание от слабости. Ребёнок родился, это был мальчик, но у меня совсем не было молока, мои груди были пустыми.

Пришлось срочно подыскивать кормилицу. Благо, рядом с нами жили мещане, у которых дочь только что родила ребёнка. За полное содержание роженицы с ребёнком они согласились, что их дочь будет кормить грудью нашего сына.

Фёдор привёл кормилицу в наш дом. Это была совсем юная женщина, двадцати двух лет от роду. Она ровесница моих пропавших деток-двойняшек. Против меня, она совсем юное создание.

— «Если мои детки где-то живы.» — подумала сама, — «то, возможно, что тоже давно стала бабушкой?»

— Лиза. — смущаясь, назвалась она. — Извините! Вашего ребёнка буду кормить или вашей дочери?

— Моего сына. — сухо, ответила ей. — Можешь в быту называть меня Мария. Без отчества и титулов.

Лиза слегка кивнула головой и стала расстёгивать кофту, чтобы приготовить свою грудь на кормление моего ребёнка. Несмотря на юный возраст Лизы, груди у неё были большие, как у породистой телки.

Молока было много, хватало обеим маленьким деткам. У кормилицы моего сына была девочка. Лиза назвала свою дочь Верой. Мы назвали своего сына Афанасий, в честь моего отца, который не смог дождаться радости внуков от меня.

Мне больше не довелось видеть своего отца. Когда немного окрепла после родов и стала самостоятельно передвигаться по дому, Фёдор сразу отвёз нас с кормилицей и с детишками в имение.

Там, конечно, было намного лучше. Никому не доверяла своего сыночка. Афанасий постоянно был у меня на руках. Даже когда Лиза кормила моего сына, то была рядом с ней и после кормления забирала сына к себе на руки.

Лиза была умницей. Без причины на всесторонне внимание к ней, со стороны людей нашего дома, было видно, что она с любовью относится к моему сыночку, ну, прямо, как к своей дочери.

Даже ревниво следила за её отношением к моему ребёнку. Думала о том, что тяжело им будет когда-то расставаться, так как мой ребёнок через молоко кормилицы тянулся к ней больше, чем ко мне.

Каждый раз, после кормления сына грудью, забирала его у Лизы. Долго держала сына у себя на руках. Таким образом, мне хотелось приучить своего ребёнка к себе, чтобы ему было легче после отъезда кормилицы из нашей семьи.

Ведь рано или поздно это должно непременно произойти. Не жить же Лизе постоянно с нами. У кормилицы должна быть своя жизнь, а у нас своя.

Между тем, дочь Лизы выглядела немощной и угасала прямо на наших глазах. Вызвала на дом доктора. Он определил, что некоторые органы девочки не жизнеспособные.

Девочка может умереть в любое время. Отнеслась к этому сообщению с большой тревогой. В то время как Лиза, словно не замечала болезни своей дочери.

Она постоянно уделяла больше внимания моему сыну. Можно было подумать, что он её сын. Дочь Лизы умерла в возрасте трёх месяцев. Наша семья взяла на себя расходы за похороны ребёнка.

Семья Лизы и наша семья участвовали в процессии похорон девочки. Вместе отмечали поминки. В то время как Лиза, мать умершей девочки, никакого участия в этом не принимала.

Она даже на кладбище не пришла. Все дни Лиза занималась нашим сыном. Мы думали, что она сошла с ума. Наши наблюдения за кормилицей и наблюдения доктора за ней, не определили никакого помешательства Лизы на почве смерти её дочери.

Видимо кормилица нашего сына заранее настроилась на то, что потеряет своего ребёнка и полностью занялась смотреть моего