Геннадий Гусаченко - Покаяние Страница 81

Запомнился взлом сейфа в сберкассе. Преступник выпилил решётку, вырезал стекло да так аккуратно, что не сработала сигнализация. Спилил шарниры сейфа и расковырял его ломом. Добычей злоумышленника стали сорок две тысячи рублей — деньги тех лет не малые. По агентурным данным я вышел на некоего Белоносова. Вместе со следователем Кравцовым пришли к нему с ордером на обыск. Подозреваемого дома не оказалось. Пригласили понятых. Нас отборными ругательствами и непристойно–бранными словами встретила его мать — пожилая женщина, завладевшая диваном, с которого она, как с крепости, держала оборону. Под градом её непрерывных оскорблений мы обшарили всю квартиру, осмотрели полки, шкафы, столы, стулья, ящики, сундуки и чемоданы, простучали стены и пол, заглянули под ванну и даже в унитаз, но ничего не нашли. Во время обыска понятые не всегда уследят за движениями рук следователя и опера. Открываешь, к примеру, шкатулку, а в ней золотые кольца, перстни, броши, серьги, кулоны, браслеты, цепочки. Не составит труда незаметно «пригреть» вещицу. И всегда в таких случаях на ум невольно приходят слова Феликса Дзержинского: «У чекиста должны быть горячее сердце, холодная голова и чистые руки». И если драгоценности не имеют отношения к делу, торопливо, словно обжегшись о них, захлопываешь крышку.

— Всё, пошли, — не скрывая разочарования, буркнул капитан Кравцов. — Я же говорил тебе, что твои предположения бездоказательны, — тихо проговорил он, складывая бумаги в портфель.

Да, теперь жди нахлобучку от прокурора и начальника отдела. Вдруг меня осенила догадка: а почему мы не осмотрели диван?

— Встаньте, мамаша…

Что тут началось! Визги, ругательства, попытки укусить нас за руки. Чуть не силой стащили старуху с дивана, открыли и вот они, в углу — предметы, ради которых пришлось претерпеть оскорбления. Сморщенные, ссохшиеся после дождя кожаные перчатки, ножовка по металлу, несколько полотен к ней. Лицо Кравцова посветлело как у ребёнка, которому возле новогодней ёлки преподнесли игрушку.

— Вот недотёпа этот Белоносов, — сказал мне по дороге в отдел Кравцов. — Забросил бы эти вещдоки куда подальше. Так, нет, припёрся с ними домой…

Экспертиза показала: «Металлическая пыль на перчатках и ножовке идентична пыли на шарнирах сейфа»…

(Здесь в рукописи нет трёх листов. Прим. Ред.)

…Необозримая водная ширь простирается вокруг на десятки километров. Такое впечатление, что лодка замерла на месте посреди безбрежного речного простора. Но дальние ориентиры на горизонте — вершины затопленных деревьев — незаметно уплывают назад, удаляются, сменяются другими очертаниями.

Пора определиться с курсом. Достаю компас, карту Ханты — Мансийского автономного округа, транспортир, линейку, измерительный циркуль — полный штурманский набор! Не достаёт секстанта! А лучше бы иметь навигатор!

Иду курсом «норд–вест». Северо–запад. Если погода не переменится, дня через три–четыре течение прибьёт меня в Мужи — населённый пункт на левом берегу Оби, обозначенный на карте бледным еле заметным кружочком.

Разбросив руки и ноги, лежу, смотрю в небо. Лёгкие белые облачка парят в его синеве. С высоты небес лодка, надо полагать, почти не различимая песчинка, в которой, словно незримая молекула, разместился я вместе с походным барахлом и всей своей уже никому не нужной жизнью. А что, если, под микроскопом вовсе не простые молекулы, а в них заключены огромные жизненные пространства? А протоны и нейтроны — не что иное, как планеты, с кипящей на них жизнью, недоступной человеческому разуму? Ведь если поглядеть на всех нас с Марса, а это обязательно случится в ближайшем будущем, что увидят астронавты? Ни–че–го! Наша планета из далёкого космоса покажется им чуть мерцающей звёздочкой. Где там рассмотреть на ней города–мегаполисы, грохочущие поезда, дымящие заводы, морские лайнеры, летящие самолёты, шумные стадионы, не говоря уже о копошащихся на Земле живых существах?! И что представляет из себя Земля в масштабе Вселенной? Один из протонов или нейтронов, вращающихся вокруг ядра — Солнца? Кто–то большой и сильный видит всю нашу Вселенную всего лишь золотой каплей дождя среди многих других на радужном листе райского дерева. И миллиарды лет существования обозримой астрономами Вселенной соизмеримы с мгновениями Вечности бытия Высшей Силы, имя которой — Бог!

Однако, занесло меня в высокие материи. Напекло голову, не иначе. Зачерпнул ладошкой воды, смочил волосы, охладил лицо. Приподнялся на локтях, огляделся. Ни буксиров, ни моторных лодок. Вода, кругом одна вода. Ни ветерка, ни всплеска волны о резиновые борта. Ни угрожающего гудения оводов и нуденья комаров — не долетают гнусы сюда. Не слыхать посвиста утиных крыльев, журавлиных криков, гомона птиц. Приятно плыть, подобно пушистому облачку, отражённому в сверкающем светлыми бликами речном зеркале, нежиться, блаженствуя под ласковым августовским солнцем, млеть, закрыв глаза, наслаждаясь тишиной и покоем.

Этот тёплый, лучезарный, безмятежный день ниспослан Господом. Вечером, готовясь ко сну, сотворял я молитвы Отцу и Сыну и Святому Духу, Матери Божьей, Пресвятой Деве Марии, Ангелу–хранителю, коим поверял прегрешения свои, просил прощения, милости и заступничества. И молитвы не остались без внимания: поутру сквозь открытый полог палатки брызгами ярких лучей меня ослепило солнце. Поднимаясь всё выше над мокрым сосняком, оно озарило пурпурным светом высокий берег и воссияло над притихшей рекой, взывая к жизни мир Природы. И Рай Царствия Небесного мне видится похожим на сегодняшний божественный день.

Боже Праведный! Безмерно счастлив я созерцать красоту, Тобой созданную!

Пресвятая Богородица! Спасительница моя бескорыстная, любящая из любящих, добрейшая из добрейших! Ты вдохнула в меня жизнь, исцелила от смертельного недуга!

Ангел–хранитель! Защитник мой надёжный, друг верный! Под белым крылом Твоим в безопасности я. Не перечесть страшных случаев, в которых Ты отвёл от меня несчастье.

Не у всякого участника войны пять пуль просвистели у виска.

Три из них миновали мою голову во время работы в милиции. Две шевельнули волосы на ней в уссурийской тайге на охоте.

Об этих счастливых избавлениях от гибели расскажу позже, а сейчас с Вашего позволения, воображаемый читатель, подремлю немного в столь благостный час.

Наша служба и опасна, и трудна…

…Я шёл ночью и услышал звон разбиваемого стекла в киоске «Союзпечать». Неизвестный выскочил из него и кинулся наутёк.

— Стой! — крикнул я, бросаясь вдогонку. Неизвестный обернулся, блеснуло пламя, прогремел выстрел, и что–то ширкнуло справа возле уха. Я остановился, словно о стену ударился, лихорадочно размышляя, как поступить дальше. Пока думал, топот ног стрелявшего затих в темноте улицы.