Холодная комната - Григорий Александрович Шепелев Страница 86

– Вот сука! – уже на грани истерики взвыла Сонька, топнув ногой очень осторожно, – кого она, сука, кинула? Дура, …!

– Надо разбудить её и спросить, – предложила Юлька.

– … ты её разбудишь, если она колёс нажралась да напилась водки с тоником!

Тем не менее, Сонька подняла ногу и со всей силы врезала каблуком по Ленкиной попе. Реакции не последовало.

– Вот видишь? Как её разбудить? – обратилась Сонька к освободившейся от гитары Юльке, да с такой яростью, будто Юлька была во всём виновата, – как её разбудить? Она не пойдёт на дело без кайфа! Значит, она – под кайфом, и под конкретным кайфом! Короче, надо Таньку вызванивать.

– Ну, вызванивай.

Телефон стоял на другом, высоком столе. Сонька сняла трубку, набрала номер. Юлька, тем временем, аккуратно взяла через носовой платок золотой мобильник с целью удостовериться, что он выключен. Он был выключен.

– Алло, Танька, ты спишь? – мяукнула Сонька в трубку, – нет, я с вокзала тебе звоню. Вопрос есть один. Ты не говорила вечером с Ленкой? Ну, или ночью? Мне просто деньги очень нужны, а она мне триста рублей должна. Дома её нет. Не знаешь? Ну, ладно. Да, заходи. Но только с баллончиком. Я его тебе в жопу вставлю.

Положив трубку, Сонька с ещё более встревоженным видом подошла к Юльке.

– Как бы она сюда не примчалась!

– Зачем ей мчаться сюда?

– Она могла догадаться, что я звоню не с вокзала. Ведь эта сука сопит, …, как паровая машина!

Панически застонав, Сонька огляделась по сторонам. Но тут ей вдруг что-то пришло на ум, и она опять повернулась к Юльке.

– Маринка, быстро беги на кухню! Там, в белом шкафчике, есть бинты. Принеси три штуки.

– Бинты?

– Маринка, быстрее! Спалимся!

Юлька поспешно выполнила команду. Когда она вернулась с бинтами, Сонька рассовывала рубли и доллары по карманам своей капюшонной кофты и куртки.

– Если эта тварь их увидит, тут будет Сталинградская битва, – коротко объяснила она, – бинты положи на стол.

Золотой мобильник был спрятан за цветочный горшок, стоявший на подоконнике. Потом Юлька, выполняя распоряжения Соньки, помогла ей сдвинуть кровать от стены к середине комнаты и переложить спящую на живот, слегка оттащив назад. Благодаря этому ступни Ленки легли на спинку кровати, пятками кверху. Вслед за тем Ленка была привязана к этой самой кровати размотанными бинтами. Одним из них притянули вытянутые в стороны руки, другим примотали талию, третьим – ноги.

– А для чего всё это? – спросила Юлька, затягивая последний узел. Сонька стащила с правой ноги Ленки носок.

– Я должна любой ценой разузнать, кого эта тварь нагрела! Иначе ей не пяточки пощекочут, а кишки вытянут.

– Ну а ты хоть предполагаешь, кого она могла кинуть?

– Предполагаю. Но надо знать. Точно знать!

С этими словами Сонька выдернула из магнитофона, стоявшего на комоде, провод, и, сложив его вдвое, изо всей силы хлестнула им по розовым пяткам Ленки. Та дико вскрикнула, и, открыв широко глаза, рванулась вскочить. Кровать затрещала, но бинты выдержали. Взгляд Ленки был мутен. Сонька стегнула её ещё, и он прояснился. Крик зазвенел такой, что бедная Юлька чуть не оглохла. Но Соньке всё было мало, и провод ещё разок просвистел. Ленка захрипела, закашляла. Её вырвало чем-то красным.

– Доброе утро, – сказала Сонька, – как себя чувствуешь? Ты, я вижу, «Кагор» пила? Или «Каберне»?

Ленка обрела дар речи через минуту.

– Ты что… ты что… ты что делаешь? Сука, …!

– Елена Владимировна, позвольте полюбопытствовать, это чей телефон? – спокойно спросила Сонька, вытащив из-за кактуса золотой мобильник. Ленка уставилась на него. Моргнула – раз, другой, третий. Ещё раз дёрнулась.

– Я не знаю! Какой ещё телефон? А ну, отвяжи меня от кровати! Я ссать хочу!

Сонька убрала телефон.

– Ты скоро и срать захочешь, если не скажешь, кого обчистила! Полминуты на размышления.

– Я не помню, – быстро сказала Ленка, как только Сонька снова взялась за провод.

– Как так – не помнишь?

– Вот так – не помню, и всё! Я вчера весь день седуксен жрала, запивала водкой! А с кем я пила вино уже поздно ночью – честно, не помню! Сонечка, не стегай меня по ногам! Как я от ментов буду бегать? Лучше по заднице!

– Я с тобой не шутки шучу! – вконец разозлилась Сонька, – ты должна помнить, по крайней мере, куда хотела идти!

– Хотела идти в «Принцессу»! Но я не помню, была я там или нет! У меня башка была отключена полностью!

Заскрипела входная дверь. Потом раздались быстрые шаги по прихожей.

– Ты что, не закрыла дверь? – прошипела Сонька, свирепо глядя на Юльку. Та собиралась что-то ей объяснить, но тут вошла Танька – взмыленная, взволнованная, опасная, как ишак Ходжи Насреддина после его самой первой встречи с багдадским вором. Дыхание вырывалось из её щуплой груди через нос и рот порывами урагана. Остановившись, она за одну секунду обвела взглядом присутствующих. Они, судя по выражению её глаз с длинными ресницами, вызвали у неё различные ощущения: Сонька – желание отхлестать её по физиономии ссаной тряпкой, Юлька – скептический интерес, а Ленка, примотанная к кровати – мгновенный и вертикальный взлёт настроения.

– Танька, Дура! Что ты уставилась? – заорала Ленка, пытаясь сломать кровать, – вызывай милицию! Эта сука в составе банды наносит мне тяжкие телесные повреждения с целью грабительского отъёма денежных средств в особо крупных размерах!

Начав дышать чуть ровнее, Танька неторопливо обошла Ленку и опустилась на корточки, чтоб взглянуть на её подошвы с красными полосами от провода. Выпрямляясь, она взглянула на Соньку.

– Ты что, за триста рублей её проводом стегаешь по голым пяткам? Ну ты и беспредельщица!

– Эта гадина по-другому не понимает! Я ведь полгода ждала, три месяца умоляла, месяц грозила! Сколько ещё терпеть?

С кровати раздался вопль, что долг был бы возвращён уже через день, но теперь, конечно, это исключено. Танька поглядела опять на Юльку.

– А это что за селёдка с хреном?

– Маринка.

Вихрастая башка Таньки слабо кивнула, будто приняв исчерпывающий ответ. Потом было возобновлено наблюдение за попытками Ленки освободиться и обвинить всех собравшихся в нарушении норм морали.

– Триста рублей ты так из неё не выбьешь, – хмыкнула Танька, – сто, может быть, отдаст, а триста – и не мечтай! Надо ей паяльник в задницу вставить.

– Бандиты уж ей вставляли паяльник в жопу, чтобы она по-хорошему отдала им три косаря, – возразила Сонька.

– И что?

– Ничего. Один православный батюшка как-то раз ей сказал, что черти в аду её будут трахать в жопу огненными … Куями! Чуть не забыла – я вчера слышала,