Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин Страница 86

Винокуров остановился около здания, где размещался их отдел. Прошел через двор, у входа поприветствовал дежурного по отделу и направился в кабинет Чащина. Решил заняться папкой, о которой говорил ему подполковник.

В сейфе он нашел ее сверху стопки документов. На внутренней стороне обложки в бумажном карманчике — фотографии. На обороте первой он прочитал: «Юрий Гецей», на второй — «Станислав Осадчий». Фотографии Василия Зубана не было. «Странно, — подумал майор, — где бы она могла быть?» Решил потом спросить у Чащина. Гецей его не интересовал. Он получит свое, когда закончится следствие. Станислав Осадчий. С фотографии на Винокурова смотрел выпученными, как у рака, глазами белобрысый мужчина лет тридцати. Весь его облик производил отталкивающее впечатление. На оборотной стороне значилось:

«Рост 180 см, щуплый, альбинос, курит трубку». Прочитал:«Станислав Осадчий. 1917 года рождения. Украинец. Уроженец села Подгорцы Дрогобычской области. Отец его — владелец мыловарни. Осадчий переехал в Дрогобыч, где приобрел корчму».

— Ага-а-а, — протянул Винокуров, разглядывая еще раз фотографию бандита, — он, оказывается, корчмарь. То-то ж у него все на морде написано — обдирала мирской.

«Во время войны служил в карательной дивизии СС».

— Та-а-ак, — протянул майор, — эта птица понятная. Что же представляет собой его напарник?

«Василий Тарасович Зубан. 1895 года рождения. Уроженец селения Старый Майдан Закарпатской области. Бывший лесничий. Участник националистической организации «Сечь».

Он стал перебирать бумаги в папке, все же надеясь отыскать фотографию Зубана. В это время зазвонил телефон.

— Майор Винокуров слушает, — поднял он трубку. — А, это вы, Свирин? Вы только что вернулись? Интересная новость? Прошу. Я вас жду. — Не успел положить трубку, как в дверь без стука вошел капитан Свирин. Винокуров пригласил его сесть к столу. — Рассказывайте.

— Буду краток. О Габоре договорился с председателем сельского Совета. Родственников не оказалось, поэтому его пока определяют в ближайший детский дом. За домом приглядят соседи… Тут вроде все в порядке. О контрабанде…

— Пока это терпит. Удалось ли узнать что о Василии Зубане?

— О Василии ничего никому не известно. Но позвольте доложить об одной встрече, которая произошла у меня в этом селе, — капитан уселся поудобнее и начал: — До войны я работал в Дрогобыче. Мне пришлось расследовать там дело об отравлении двух красноармейцев корчмарем Крамером. Его тогда судили, и дали очень длительный срок, я считал, что он сейчас должен быть в местах не столь отдаленных. Но каково же было мое удивление, когда я этого Крамера встретил на свободе. — И Свирин рассказал все, что с ним произошло.

— Итак, Борис Павлович, Крамер улизнул от вас? — заключил рассказ Винокуров.

— Я бы не сказал, товарищ майор, — раздумчиво заметил Свирин. — Допускаю, что корчмарь оказался проворнее и оставил меня с носом, но факт тот, что он зашел в дом Петра Зубана, что-нибудь да значит? Причем без какого-либо сигнала, явочным путем. Спрашивается, как мог Крамер вторгаться в чужой дом, когда отсутствуют хозяева? Петра нет, Каталина у нас. Мне показалось, что дверь ему открыл кто-то заранее, но кто?

— Возможно, вы и правы. Возможно, это одна шайка-лейка. Вы потом проверяли и в доме никого не оказалось?

— Я ждал, когда он выйдет, но не дождался. Ключ у меня был. Проверил. Никого. Окно во двор было не закрыто. Значит, ушел через него.

Иван Алексеевич с минуту о чем-то сосредоточенно думал. Затем, вскинув глаза на капитана, попросил:

— Взгляните на эти фотографии, — он передал ему портреты Гецея и Осадчего. — Может, кто-либо из них? Чем черт не шутит!

— Товарищ майор, либо мне мерещится, но на этом фото Крамер! — Капитан ткнул карандашом в портрет Станислава. — По национальности немец.

— А вы не можете ошибиться?

— Даю голову на отсечение, — горячо заверил Свирин. — Я бы его узнал из тысячи!

— Я вам верю. Но дело в том, что на снимке бандеровец Осадчий, и тут вот написано: «Украинец».

— С Осадчим встречаться не приходилось.

— Мне тоже, — успокоил его майор. — Исходя из предположений, получается, что Осадчий и Крамер — одно и то же лицо. Я думаю, мы кое-что можем узнать об этом интересном факте из допроса Каталины и Притулы. Что у вас еще?

— Я сделал снимок места, где появился корчмарь, — он показал его майору.

Винокуров внимательно вглядывался в изображение фотографии.

— Весьма любопытно… весьма… — пробурчал он себе под нос.

Капитан выложил ему еще несколько снимков, сделанных им там же.

Одинокий бук, метка на нем.

— Так, так, так… — забарабанил Винокуров пальцем по столу, — что-то напоминает схему Петра Зубана. Спасибо, Борис. Павлович. В этих снимках самая интересная ваша находка.

Глава X

ПАВЛУ ФАБРИЦИ ПЕРЕДАЮТ СИГНАЛ

Бывший письмоводитель сельрады Павел Фабрици остался не у дел. С работы его выгнали за мошенничество и взяточничество. По его разумению, ничего особенного он не делал: выписывал подложные документы, за что брал небольшие вознаграждения. «Раньше больше брали, и то ничего, а тут мелочь всякая. И вот за эту «мелочь»… Эх-хе-хе…» — так думал Фабрици, уставившись немигающим взором в закопченный потолок.

Было часов шесть утра. Вставать не хотелось. Он повернулся к стене. Особенно не хотелось, чтобы жена увидела его проснувшимся. Мысли, одна чернее другой, обуревали его.

— Да-а-а, — вырвалось у него, как стон, — всему приходит конец…

Жена толкнула его в бок кулаком:

— Какой конец? — ворчливо спросила она.

— А тот, что я уволился по собственному желанию из сельрады. Надоело мне у них.

Жена заныла:

— Другие стараются выбиться в люди… а он… Ирод долговязый… Навязался на мою шею, — ткнула она его кулаком в затылок. — Опять шляться начнешь невесть где, — она запричитала, заголосила.

Павел