Холодная комната - Григорий Александрович Шепелев Страница 96

Посёлок необычайно удивил Таньку инфраструктурой и высотой заборов. На всех заборах стояли видеокамеры. Осадив машину перед воротами своего забора, Альбина вынула из кармана пульт и нажала кнопку. Створки разъехались и сомкнулись тотчас после того, как «Хонда» их миновала.

– А для того, чтобы выехать, на какую кнопку надо нажать? – довольно небрежно спросила Танька.

– Не забивай башку лишней информацией, – был ответ Альбины, – ты здесь умрёшь.

Машину Альбина бросила перед домом, хотя имелся гараж. Дом был трёхэтажный. Танька сорок минут бегала по нему от Альбины, притом в потёмках, так как не знала, где выключатели. К счастью, дом с винтовыми лестницами и длинными коридорами не имел тупиков – всё с чем-то соединялось, и отовсюду можно было куда-то выскользнуть. У Альбины в руке была каминная кочерга. Два раза ей удалось хватить ею Таньку по голове, вследствие чего Танька утеряла способность к логическому мышлению, и, нырнув в какую-то спальню, спряталась под кровать размером примерно с теннисный корт.

– А ну, вылезай! – орала Альбина, тыча под кровать кочергой, – всё равно достану и вытащу! Хуже будет!

– Что тебе надо? – взмолилась Танька из-под кровати.

– Мне надо знать, кто и с какой целью тебя ко мне подослал!

– Никто! Я сама хотела с тобой дружить!

– Так сильно хотела, что золотую пудреницу не жалко было отдать?

– Так она палёная!

– Ах ты, тварь! – взревела Альбина и с кочергой полезла на Танькин голос. Однако, Танька на этот раз успела схватиться за кочергу. Началась борьба за этот предмет, сперва – под кроватью, затем – на ней. Вскоре кочерга была брошена, так как стала чересчур тонкой для возбуждённых попочек. У Альбины нашлось немало гораздо более интересных штучек. До поздней ночи две дамы внимательно изучали их, визжа так, как вряд ли визжали даже любовницы Казановы. Потом, устав, легли спать.

Снегопад утих. Порывистый южный ветер взмётывал с земли снег и разгонял тучи. За соседним забором выла собака. Альбине снился хороший сон. Она кочергой била Петраковского. Он орал и сплёвывал кровь. Добить не успела, так как лежавшая рядом Танька внезапно дёрнулась и невнятно что-то пробормотала. Открыв глаза, Альбина увидела при багровом свете луны, маячившей за окном, сидевшую на краю постели рыжую женщину в светло-голубом сарафане. Она сидела к ней боком.

Танька громко храпела, лёжа ничком и раскинув ноги с белыми пятками. Приподнявшись и протянув дрожащую руку к бра, Альбина нащупала выключатель.

– Не надо света, – глухо предупредила рыжая, поглядев на неё, – и шума не надо. Если она проснётся, я буду вынуждена её загрызть. Разве тебе нужен здесь труп?

– Не нужен, – сдавленным голосочком пролепетала Альбина, отдёрнув руку, – но как же так? Ведь ты обещала! Ведь я же сделала всё, что ты от меня хотела! Зачем ты здесь?

– Вот как? Всё? – подняла бровь рыжая, – тебе память не изменяет? А ну, напомни-ка мне, что я от тебя хотела?

– Ты приказала мне отнести доску в старый дом…

– Около ручья?

– Да!

– А я тебе объяснила, дрянь бестолковая, почему не могу сама это сделать? Или же у тебя сейчас хватит наглости заявить, что не объяснила?

– Конечно, Нет! То есть, да…

– Так да или нет?

– Да, да, да! Ты всё объяснила мне!

– Повтори! Посмотрим, как ты запомнила.

– Ты сказала, что если хоть ноготком дотронешься до доски, на которой был нарисован подлинный лик Христа – сгоришь в один миг!

– И ты мне поверила?

Этот странный вопрос был задан таким убийственно-ядовитым тоном, что у Альбины взмокла спина.

– Конечно, поверила! Как же я могла тебе не поверить? Ведь я любила тебя. Если бы не ты, я бы никогда не узнала, какое счастье быть женщиной!

– Ладно, ладно! Это всё – лирика и безумие. Скажи мне вот что, красавица: ты ни разу не задавалась вопросом, как я могу не корчиться на доске, к которой боюсь притронуться ноготком?

– Мертвецы корчиться не могут, – ошеломлённо пробормотала Альбина, – ведь на иконе ты мёртвая! Вне иконы – ожившая. Ты сама мне это сказала…

– Вот теперь вижу, что ты и вправду всё помнишь, – важно кивнула рыжая, – ну а если так, расскажи мне, как ты вошла в тот дом и что там увидела?

– Я взяла с собой…, – начала Альбина и вдруг запнулась, так как её машина, стоявшая во дворе, внезапно завыла и замигала фарами. В спальню вплыли жёлтые пятна света.

– Кто ты такая? – проговорила Альбина, молниеносно приняв сидячее положение. Ленка жалобно заморгала, залившись краской стыда. Альбина умела соображать и действовать быстро. Взглянув на сейф с пистолетом, она сделала движение, чтобы встать, но в эту секунду ей на затылок звонко обрушилась кочерга. Закатив глаза, звезда сериалов опять откинулась на спину и осталась лежать без признаков жизни.

– Ты ей башку проломила! – крикнула Ленка, вскакивая. Стоявшая на коленях голая Танька бросила кочергу и дала ответ:

– Оклемается.

– Тогда надо связать её, да покрепче! Во сколько к ней сюда горничная приходит?

– В восемь утра.

Машина умолкла.

– Чего она заорала, дура? – с крайней досадой спросила Ленка, топнув по ковру пяткой, – самое интересное не услышали, твою мать!

– Наверное, кошка на неё прыгнула! Что стоишь, как овца? У нас мало времени!

Разодрав простыню на полосы шириной с ладонь, налётчицы хорошенько связали ими Альбину, после чего принялись обследовать спальню, забыв о том, что одна из них совершенно голая, а другая – в костюме панночки. Впрочем, им немедленно стало жарко, так как они немедленно подрались.

– Да где её цацки? – орала Ленка, ползая на коленях вокруг кровати размером с теннисный корт, – ведь на ней, наверное, что-то было, когда она раздевалась? Халецкая говорила, что у неё – парижские бриллианты!

– Да, что-то было, – призналась Танька, качая сейф, – браслет, кольца, серьги. Она всё это куда-то дела!

– А может, ты всё это куда-то дела?

Таким вот нехитрым образом драка и началась. В итоге, осталась голой и Ленка, поскольку ей удалось Таньку разозлить до остервенения. Перемирие, впрочем, было заключено достаточно скоро, так как обыскать дом представлялось более срочным делом, чем выяснить отношения. Открыть сейф у Таньки не вышло, хоть она корчила очень умную рожу, обстукивая его и тыча в него ключи из сумки Альбины. Не поддались ей и два других, стоявшие в других комнатах. Обозвав её тупой мразью, Ленка сказала, что делать нечего, надо брать барахло и уносить ноги.

– Хитрая тварь! – возмущалась Танька, швыряя из гардероба величиной с вагон электрички туфли и сапоги, в то время как Ленка с не менее злым лицом прикладывала к себе вечерние платья, – всё у неё – одного размера, тридцать восьмого! А у меня – тридцать пятый! Ленка, а Ленка! Может, ей пятки пощекотать, чтоб она сказала, как открываются эти ящики?

– Да пошла