Ева Воляк - Архипелаг мореплавателей Страница 11

Серой перелетной птицей Тихого океана был Сэм. Толстые стекла очков, усталые глаза, рахитичные ноги в шортах до колен. Он садился на краешек кресла в нашем доме, дрожащей рукой протирал очки и говорил:

— Как поживаете, уважаемый пане Воляку? Как поживаете, уважаемая пани доктор? Для меня счастливый happening[5] побывать в польском доме. Вы удивляетесь, пани доктор, моему польскому языку? Не удивляйтесь. Совсем не нужно этому удивляться, потому что я, уважаемый пан архитектор, из города Лодзи. Что это был за прекрасный город!

В 1926 году папа прикрыл бизнес, и мы выехали из Польши. Папа, мама, брат и я. Папа открыл маленький магазинчик в Сиднее. Торговля шла, но мы не были счастливы. Нет, мы были недовольны. Прошли годы, и мы привыкли. Только мама не привыкла. Есть не могла. Совсем потеряла аппетит. Хлеб не такой, как в Лодзи, и овощи не те… Потом родители умерли, и мы остались с братом вдвоем. Брат был хорошо образован. Способный этот мой брат. У него прекрасный дом в Мельбурне, прекрасная жена, прекрасные дети… Я же окончил только Technical College[6]. Денег на двоих не хватало. Но у меня были способности к электронике. Поэтому, как только началась World War Second[7], я пошел к американцам. Мне повезло, что я был здесь, когда Гитлер напал на Польшу. Из пашей семьи никого не осталось. Знаете ли вы, пани доктор, что это такое, когда нет семьи? Для меня война — это часы radio operations [8] американцев. Новая Гвинея, Гуам, Самоа, Соломоновы острова… У меня прекрасные certificates[9]. Хотите посмотреть? Как-нибудь я вам их покажу.

А вы, пане Воляк, откуда, если можно узнать? Из Варшавы? Тоже прекрасный город. Мне было двенадцать лет, когда мы уезжали, но я помню, хорошо помню. А как там сейчас? Новые дома, новые люди… New life, new faces [10], можно сказать.

Пане, а войско еще носит фуражки? Как они назывались? Такие с рогами… А, да, конфедератки. Да, это были конфедератки! Их уже нет! Ах, как жалко, пане Воляк, такие были прекрасные головные уборы.

После войны я снова работал у американцев. На Восточном Самоа, в Паго-Паго. Там мне было хорошо. В холодильнике всегда холодные цыплята, сэндвичи, напитки. Люди меня любили. Приходили выпить, хлопали по плечу и говорили: «Сэм, ты наш друг. Ты превосходный радиооператор. Ты можешь на нас рассчитывать!» Но они мне не помогли, когда пришел новый governor [11] и уволил меня с работы. Он всех выбросил. Директоров и office girl[12]. Он везде хотел иметь своих людей.

Мне дали прекрасные характеристики. Если вы поедете со мной в отель, пане Воляк, то я покажу их вам. Может быть, ваша супруга тоже хочет посмотреть? Они написали, что я excellent[13] работник в области radio ope-ration и что они меня всем рекомендуют. Но сами они меня никуда не брали.

Я получил proposition[14] в Апиа и поехал. Много лет занимался их radio communication[15]. Но денег на этом не заработал, да и аппаратура неважная. Часто выходит из строя. Как только я получил новый job[16] на Новой Гвинее, поехал туда. Хорошо ли мне там было — не могу сказать. Но тогда что-то стало происходить с моей головой. Меня трясла лихорадка, появился шум в ушах, и видел я все хуже. То ли малярия, то ли еще что… Пошел в больницу. Разные доктора меня лечили, но мне от этого не стало лучше. В Польше были врачи — это врачи, а здесь — лучше об этом не говорить, никто из них не смог мне даже поставить диагноз.

Когда я пролежал в больнице несколько недель, ко мне пришли из моего оффиса и предложили: «Напиши, Сэм, resignation[17]». Я ответил, что не хочу, потому что болен и должен на что-то жить. А они: «Если ты сам не напишешь, то получишь dismiss[18], а зачем тебе это? А так получишь excellent certificate и поищешь себе job где-нибудь в другом месте». Что делать — я уволился… Лечиться я больше не мог — не было денег… Я покажу вам свидетельство врачей. Вы сами увидите…

Я прочитал, что в Апиа нужен радиооператор. Ну и поехал. Но это уже не то. Я стал стар. С головой все хуже, и сил нет. В Паго-Паго мне было хорошо. Платили, там был хороший radio staff[19], очень contemporary[20]. А здесь нужен кто-нибудь помоложе, чтобы работать ночью, если аппаратура выйдет из строя.

Что со мной, пани доктор? Может быть, вы что-нибудь посоветуете? В глазах какие-то хлопья появляются и вижу все хуже. А в ушах все шумит и шумит. Есть не могу. Да и что за еда в этом отеле… Одно свинство. Сегодня я первый раз на Самоа ел настоящий обед, home made[21]. Пани доктор — хозяйка first class[22], можно сказать. Нет, алкоголь не употребляю. С головой делается плохо и руки трясутся.

Да, на чем я остановился… Ага, вы посоветуйте, пани доктор, что мне делать. Пани доктор, наверное, думает, что он там болтает. У него есть брат — пусть тот ему и поможет. Брат ему посоветует. Да, у меня есть брат. Он very important person[23]. Сделал карьеру в текстильной промышленности. Он менеджер на большой фабрике. Вчера был на Самоа, на американском Самоа, в Паго-Паго. Он возвращался из Сан-Франциско с business conference[24] в Австралию. Брат был так близко! Как я его ждал! Заказал dinner[25] у Мэри… на 12 персон. Пригласил директора радиостанции, deputy minister of radio and communication[26]. Было много людей, которые меня знают… Пусть они посмотрят, какой у Сэма брат! А мой брат знаете, что сделал, пане архитектор? Позвонил из Паго-Паго и сказал, что у него нет времени, он не приедет. Не приедет! Пане, если б я знал, сам бы поехал в Паго-Паго… Чтобы увидеться, поговорить! Ведь он мой брат, у меня нет больше никого на свете…

И знаете, что мой брат ответил мне, своему брату? «Ты, Сэм, не приезжай ко мне в Мельбурн. Если хочешь меня видеть, то напиши. Я сам найду тебя в Сиднее. Если уедешь с Самоа, не ищи job в Южной Австралии. Там нужны молодые, а не такие, как ты, Сэм. Поезжай в Северную Австралию. Может быть, ты найдешь себе работу».

Я, пани доктор, с моим здоровьем, поеду в пустыню?! А что вы скажете, пане Воляк? Что? Нас только двое. Неужели он меня стыдится? Разве может быть такое, чтобы брат стыдился брата?! Я знаю, что я — попросту никто. У меня нет денег, нет здоровья, нет молодости, нет семьи. У меня есть только один-единственный брат. Куда я сейчас поеду? Нет во всем мире страны, которая была бы моей. Нет дома, который был бы моим. Но я знаю, что я поеду туда, куда никто не хочет ехать. Еще год, два, может быть, пять лет. С каждым новым приглашением зарплата уменьшается и становится хуже климат: кому сейчас нужен старый Сэм.

В ДЕРЕВНЕ