Питер Мейл - По следу Сезанна Страница 21

— Лорд Лампри. Рад познакомиться. — Он протянул Андре ледяную руку.

— Келли. — Андре оглянулся на экран телевизора. — Мне не хотелось бы отвлекать вас от…

— Ничего, до следующего забега еще полчаса — вполне хватит времени на чашку чая. Спинк, как насчет чашки чая?

— Сперва он хочет, чтобы я чистил серебро, а теперь подавай ему чаю! И как он себе думает, сколько у меня рук? — пробурчал Спинк, обращаясь к своему носу и к Андре, а потом, уже громко, осведомился: — Китайский или дарджилинг, милорд?

— Думаю, дарджилинг. Подай в большую галерею: мистер Келли заодно взглянет на шпалеры.

По коридору лорд провел Андре мимо нескольких больших комнат, мебель в которых была покрыта чехлами, и остановился на первой ступени широкой дубовой лестницы.

— Эпоха Елизаветы, — объявил он, постучав по резным перилам. — Весь этот дом — что-то вроде большого склада, если вы успели заметить. Мои предки, как сороки, тащили в него все что ни попадя — скульптуры, картины, черт-те каких жен. — Они уже поднялись по лестнице, и лорд взмахом руки указал на галерею, начинающуюся от лестничной площадки. — Ну и это, конечно.

Все стены в галерее были покрыты шпалерами: некоторые висели на специальных перекладинах, другие были вставлены в рамы.

— В основном здесь гобелены, — пояснил Лампри. — Очень недурные, на мой взгляд.

Андре молча кивнул. Он вглядывался в чудесные, приглушенные цвета и мысленно уже решал технические проблемы: снимать в этом узком, темном помещении будет непросто. Все изменения и перестройки, происходящие в поместье лордов Лампри, никоим образом не коснулись электропроводки — она осталась той же, что была в начале века, и на каждую стену приходилось по одной розетке. С освещением возникнут большие сложности.

Старик принес чай — почти черный, основательно прокипяченный. Сам Спинк, не выказывая ни малейшего желания вернуться к чистке серебра, неподвижно стоял в сторонке, скрестив руки на груди, и негромко цыкал зубом. Андре грел руки о чашку и любовался шпалерами. Лорд Лампри поглядывал на часы.

— Они просто великолепны, — сказал Андре, оторвавшись от созерцания. — А как давно они в семье?

— В восемнадцатом веке их привезли из Франции. — Лорд подошел к стене и нежно провел пальцами по одному из гобеленов. — Сейчас они практически бесценны.

Спинк бочком подобрался к Андре и прошептал, обдавая того ароматом джина:

— Все ворованные. Все до одного. Ни пенса за них не заплатили. — Он громко шмыгнул носом. — Чистый грабеж средь бела дня.

— Ну ладно, — сказал Лампри, — ухожу, чтобы не путаться у вас под ногами.

— Вернее, чтобы не пропустить забег в половине третьего, — вполголоса прокомментировал Спинк.

Битый час промучившись с настройкой освещения, заменой перегоревших лампочек и капризами древней проводки, Андре смог приступить к съемкам. Время от времени внизу, у основания лестницы, появлялся Спинк, критически поджав губы, поглядывал наверх и опять удалялся к своим обязанностям и джину. Самого лорда Лампри не было видно и слышно. Когда около семи старый слуга предупредил Андре, что пора переодеваться к обеду, тот сделал уже половину работы. Еще часика три завтра утром — и он будет свободен.

Спинк проводил Андре в отведенную ему «Синюю комнату» — название, подсказанное не только цветом гардин, но, очевидно, и цветом кожи ее замерзших постояльцев. Дожидаясь, пока тоненькая струйка горячей воды прикроет хотя бы дно ванны, Андре осмотрелся и пришел к выводу, что его ожидает не слишком приятная ночь. Пружинный матрас на прекрасной антикварной кровати оказался таким старым, что ровно посредине образовалась обширная впадина. Тусклая лампочка едва освещала прикроватную тумбочку. На другой тумбочке стоял стакан и полупустой графин с виски, предназначенный, вероятно, для того, чтобы не дать гостю окончательно замерзнуть. В комнате имелся газовый обогреватель, но, как сразу же выяснил Андре, отсутствовал газ. Он частями ополоснулся в трех дюймах чуть теплой воды, натянул на себя все, что у него было, и отправился вниз обедать.

Аперитивы в Тротл-Холле подавались в одной из малых гостиных — полутемной, похожей на пещеру комнате, обилием чучел напоминавшей столовую в «Гарвардском клубе». В дальнем конце комнаты спиной к камину стоял лорд и, приподняв край пиджака, грел у огня благородные филейные части. В углу у столика с напитками Спинк, притворяясь очень занятым, рассматривал на свет и протирал рукавом бокалы. Вошедшего в комнату Андре едва не сбила с ног радостная собачья стая.

— Гоните их пинками, когда очень надоедят, — посоветовал лорд Лампри. — Славные ребята, эти ирландские сеттеры, но ни малейшего понятия о приличиях. Фитц! Фитц! Лежать!

Собаки не обратили на команду ни малейшего внимания.

— Кто из них Фитц? — поинтересовался Андре.

— А все. Лежать, черт вас подери! Различить их все равно невозможно, поэтому проще назвать всех одинаково. Что будете пить?

Но Спинк уже принял решение.

— Виски, — объявил он, подавая гостю стакан на серебряном подносе, и конфиденциальной скороговоркой добавил: — Херес не вызывает доверия, а джин кончился.

Андре взял стакан и с облегчением обнаружил, что в нем нет льда. Растолкав псов, он подошел к хозяину и камину.

— Работа идет хорошо, надеюсь? — справился Лампри. — Вы, наверное, слышали, что случилось с предьщущим фотографом? Связался с моей дочерью и в итоге свалился с лошади.

— Да, я знаю.

— Беда в том, что Дафна считает, будто все умеют ездить верхом так же, как она. Но ее-то посадили на лошадь, едва ей исполнилось три года. Прекрасная наездница. Отличная посадка.

Пару минут они с лордом молча стояли у камина, и впервые за день Андре начал немного согреваться. К сожалению, это продолжалось недолго. С крайне озабоченным и серьезным видом к ним приблизился Спинк, постучал пальцем по своим часам и объявил:

— Повариха сказала, в половине восьмого, иначе все испортится.

— Ну и где Дафна? — вздохнул лорд. — Чертовы женщины. Почему они всегда опаздывают? А, Спинк?

— Наверное, прихорашивается, милорд, — хитро прищурился старик.

— Ладно, начнем без нее. Не стоит огорчать повариху.

Лампри осушил свой стакан, отдал его Спинку, скинул улегшуюся ему на туфли собаку, и через холл они с Андре отправились в столовую. Всю дорогу лорд ворчал: у дочери ни малейшего понятия о точности, вот своих чертовых лошадей она ни за что не заставит ждать, живет в доме, точно в отеле, и вся молодежь в наши дни такая же, о пунктуальности никто уже не вспоминает. Похоже, он оседлал своего любимого конька.

В столовой их встретили новые портреты, на этот раз женщин рода Лампри. Острые лица и остекленевшие глаза некоторых из них являли очевидное фамильное сходство с красующейся над камином головой огромного барсука. Длинный дубовый стол, накрытый на три прибора, располагался прямо под тяжелой люстрой. Казалось, ее маленькие электрические лампочки в форме свечей вот-вот начнут колебаться под ледяным сквозняком, пробивающимся сквозь щели в рамах.

Лорд Лампри уселся во главе стола, энергично позвонил в колокольчик и взялся за бутылку вина.

— Нам повезло, — объявил он, изучив этикетку. — «Латур» шестьдесят девятого года. А я-то думал, что Спинк уже весь выпил. — Он плеснул вина себе в бокал и понюхал. — Превосходно. Как вы относитесь к вину, Келли?

— Очень хорошо.

— Жаль.

Он до половины наполнил бокал Андре.

— Спинк давно служит у вас?

— Тридцать лет, а может, и больше. Начинал помощником посудомойки на камбузе, да так и остался. — Лампри пополоскал вино во рту. — Забавный старикан, но мы друг к другу привыкли. Он тут заправляет всем домом. Я к нему, честно говоря, очень привязан. Знаете, как это бывает со старыми слугами.

От необходимости ответить Андре спасло одновременное прибытие двух человек: в одну дверь, шаркая туфлями, вошел Спинк с супницей, а в другую — по-военному печатая шаг, рослая девушка в сапогах для верховой езды, бриджах, свитере с высоким воротником и в безразмерной стеганой безрукавке, которые так любят англичанки, живущие в деревне.

— Прости, что опоздала, папочка. У Перси опять начались колики.

Ее трубный голос эхом разнесся по комнате. Затем хозяйская дочь обратила внимание на Андре. Он поспешно поднялся.

— Мистер Келли, это моя дочь Дафна, — сообщил лорд, неохотно оторвавшись от изучения супа.

— Достопочтенная Дафна, — прошипел Спинк в ухо Андре, и он с трудом подавил желание опуститься на одно колено.

Достопочтенная Дафна тем временем разглядывала Андре так пристально, что он смутился. У нее были круглые голубые глаза, румяные щеки, каштановые волосы, завязанные сзади черной лентой, и красный след от жокейской шапочки на лбу. Лет через пятнадцать она, возможно, сильно прибавит в весе, а ее кожа огрубеет от ветра и холода, но сейчас, в двадцать лет, Дафна светилась здоровьем, точно молодое, породистое животное.