Дэвид Бирн - Весь мир: Записки велосипедиста Страница 24

В комнату ненадолго заглядывают танцовщицы еще не расставшиеся со своими зимними свитерами. «Мамаша» принимает заказы на напитки: пиво для экспатриантов и меня, ракы для турков и водка — для казахов. Курд, который, возможно, тоже принадлежит нашей компании, садится рядом с музыкантами. Он не пьет.

Музыканты принимаются за дело. Музыка прекрасна, она полна силы и эмоций, она взрывается пиками напряжения и несет замечательную грусть. Она волнует, она трогает душу — и мне уже все равно, играют ли эти люди ради быстрого заработка. Я в восторге. Тот же мальчуган обходит комнату, собирая «пожертвования». На столике появляются сыр, тертая морковь и фисташки, а за ними — долгожданная танцовщица, которая несколько раз обходит помещение, прежде чем потребовать новых пожертвований (кажется, ее вполне устраивают мелкие купюры). Она снимает свитер и бросает его на стул, открывая нашим взорам не традиционный костюм, а обычный лифчик. Лосины на ее ногах немного приспущены, чтобы показать натянутую на бедра резинку трусиков. Начинается танец. Это не совсем танец живота, но как бы это ни называлось, действует оно ободряюще. Все в комнате — уж не знаю, от холода ли, из-за напитков, музыки или всего сразу, — оживляются, смеются и поднимают тосты в честь друг друга.

Танцовщица вновь обходит комнату, но теперь купюры засовываются в ее лифчик. Время от времени она исполняет нечто вроде примитивного лэп-дэнса: усаживается на чьи-то колени (мужские или женские, без особой разницы) и подпрыгивает вверх-вниз. Скорее смешно, чем сексуально, все в рамках приличий! И, хотя это точно не «танец живота», все отлично проводят время. Не считая мужчины, сидящего слева от меня (весь вечер он только и делает, что перебирает четки, а девушек просит проходить мимо), все вокруг изредка пробуют танцевать сами — с девушками или друг с другом. Все смеются, наполняют стопки и бокалы, поют, кричат и лепят грязные старые банкноты на кожу танцовщиц. Глотающие водку казахи уже здорово набрались, но ведут себя вполне благопристойно. И, поскольку у танцовщиц нет необходимых для «танца живота» животиков, несколько девушек стягивают рубашки с гостей, чьи объемистые животы гораздо лучше подходят для этой цели.

В разгаре веселья снаружи начинается какая-то возня, и мы обнаруживаем за дверью бригаду местных телевизионщиков, возглавляемых ведущим популярных ток-шоу (который немного напоминает Фиделя Кастро: он бородат и носит униформу цвета хаки). До выборов в Турции остается не более недели, и он опрашивает жителей трущоб об условиях, в которых тем приходится жить. Его окружает толпа танцовщиц, уличных мальчишек и хозяева заведения.

Мне говорили, что результат этих выборов, как и множества других голосований в странах центральной Азии и бывших советских республиках, продемонстрирует, до какой степени население этих стран жаждет вернуться к более стабильному миру — основан ли тот на вере в коммунизм или на ценностях фундаментализма. Говорят, что местные фундаменталисты очень хорошо организованы, в отличие от современной светской молодежи, которая в большинстве своем настроена апатично и не желает думать о политике. Говорят, религиозные партии даже набирают очки за счет голосов турецких граждан, живущих в Германии и Австрии. Говорят, они готовы оплатить перелет туда-обратно, лишь бы заполучить лишний голос. Естественно, все это рвение лишь нарастает в отдаленных от Стамбула восточных областях страны, где к тому же годами продолжается война с курдами.

Здесь пропасть между богатыми и бедными не меньше той, которая пролегла в Соединенных Штатах, хотя в Стамбуле не увидишь, как это бывает в Нью-Йорке и других городах, настоящих нищих, отвергнутых обществом. Эта страна действительно лежит на границе Востока и Запада, тут есть где развернуться конфликту между вестернизацией (хаос демократических свобод и бездушие капитализма) и образом жизни, подчиненным традиции, вверяющей человека праведному покровительству Бога.

На следующий день я качу к великолепному дворцу Топкапи, туристическому магниту, чтобы увидеть его Музей гарема. Размеры дворца и украшающие его стены орнаменты просто невероятны, но еще больше меня захватывают выставленные в нем реликвии. В других странах, в других уголках мира подобные святыни показывали бы в храмах или специально выстроенных раках, но здесь они собраны вместе в музейном зале. Волос Пророка, отпечаток сандалии Магомета, кость руки Иоанна Крестителя, множество других черепов и костей демонстрируются в обычных витринах — словно утверждая успех Ататюрка, превратившего страну в светское государство.

Волосы Пророка, дворец Топкапи, Стамбул, 1992

След Пророка, дворец Топкапи, Стамбул, 1992

Я кручу педали по мосту через Рог, к гостинице, а вечером обедаю с дамой, устраивающей концерты в Стамбуле, и парой ее секретарей. Алев (так ее зовут) настроена прямо и решительно, ее секретарь Дэниел (я уверен, что зовут его как-то иначе; наверное, это англизированный вариант) встречал меня в аэропорту. Слегка женоподобный, он недавно прибыл сюда из центральной Азии (точнее, Казахстана) с остановкой в Москве. В общем, в Турции он совсем недавно и еще не успел отрастить усы, традиционно считающиеся атрибутом мужественности. По уверениям Алев и ее помощников, эти то и дело попадающиеся на глаза усищи указывают на определенный тип жителей Анатолии. Оказывается, мои друзья «считывают» с лиц дополнительные сведения: примерно так же, как я привычно распознаю людей с прическами «маллет»[14]. Наверное, это говорит о моих друзьях как о людях, слегка динстанцирующих себя от сограждан.

За пять лет существования своей компании Алев занималась в основном организацией рэйвов и танцевальных вечеринок (в смысле техно и хауса, не балета). Фестиваль, на котором я буду выступать, должен пройти на пляже Черного моря, примерно в полутора часах езды отсюда. Они назвали его «Alternatif Festival»: будет большая сцена, туалеты, все обычные для европейских музыкальных фестивалей постройки и столь же обычный набор спонсоров: производители джинсовой одежды, пиво «Карлсберг», радиостанция и телеканал CNBC.

Выясняется, что изначально фестиваль планировалось провести рядом с поселком, в котором местная «мафия» почти построила здоровенный клуб. Когда он откроется, туда, как эти люди надеются, со всех окрестностей начнет стекаться публика. Имея налаженные связи с местными военными (а в Турции на территории, не подчиненной городскому муниципалитету, военные выполняют функции полицейских), «мафиози» вроде как потребовали от них содействия в «провале» фестиваля. «Мафия», как считают мои сотрапезники, видит в фестивале будущего конкурента своему клубу. Похоже, за последние дни противостояние обострилось: военные издали предупреждение, в котором называют фестиваль «потенциально опасным» мероприятием. Там же перечисляются и конкретные опасности: угроза жизни для купающихся, лесные пожары в округе и возможное присутствие наркотиков.