Алексей Евдокимов - Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе Страница 3

Чемодан – вокзал – Рига

Когда Ригу в начале XIII века основал немецкий епископ Альберт фон Буксгевден, она была форпостом христианского мира на землях языческих балтийских племен. Во времена соперничества немецких рыцарей и русских князей в Прибалтике она служила оплотом католического Запада в противостоянии православной Руси. После завоевания Петром I Лифляндии – наоборот: западными воротами Российской империи. В период своей первой, межвоенной независимости Латвия – «санитарный кордон» Европы у границ СССР. В следующие полвека – «советский Запад». Словом, Рига всегда была городом на границе: стран, цивилизаций, Европы и России, Запада и Востока. Точкой их схода.

В Риге жил и работал Рихард Вагнер, сумрачный германский гений, воспеватель норн и валькирий. С Ригой связана биография Николая Рериха и история нескольких поколений его предков, в городе существовало влиятельное рериховское общество, в нем есть улица Рериха, в здешнем Художественном музее немало его картин с тибетскими и гималайскими пейзажами. Немецкий нордический мистицизм и восточная мистика в русской трактовке, «Песнь о Нибелунгах» и «Песнь о Шамбале» – все это пересекается в Риге.

В городе, множество раз в течение столетий менявшем подданство и национальный состав населения, смешивались этносы и культуры, кипела торговля (крупный порт!), разрасталась промышленность, расцветали искусства – как в начале XX века, так – отчасти – в его конце… Потом в силу исторических катаклизмов все рушилось, население разбегалось, централизованно увозилось (как немецкое в 1939‑м), так же централизованно уничтожалось (как еврейское несколько лет спустя), массово прибывало новое (как советское после войны), потом ему, в свою очередь, предлагали формулу «чемодан – вокзал – Россия»…

Несколько раз в Риге заваривалась пестрая и крайне многообещающая национально-культурная смесь – и эти периоды совпадали с пиками промышленного развития, город стремительно рос (буквально, демографически) и росло его хозяйственное значение, интеллектуальная роль: так было в последние десятилетия Российской империи и в последнее десятилетие советской. Но обе империи распались, а Рига, формально повышенная в 1991 году в статусе до столицы независимого государства, из космополитического «плавильного котла», индустриального и культурного центра сделалась уютным и сонным, чистым и бедным городом в маленькой стране, поднявшей знамя этнической чистоты и ищущей идеал в полувековом прошлом.

Открытый всем ветрам порт на стыке цивилизаций, Рига обречена была стать проходным двором, шумным многонациональным табором – а стала опрятной и тихой столицей полуторамиллионного народа с крестьянской ментальностью и изоляционистской психологией. Но против судьбы не попрешь. Словно в насмешку над хуторским идеалом (было время, националистическая коалиция шла на муниципальные выборы с характерным лозунгом «За зеленую и латышскую Ригу») космополитическая закваска города воплотилась в ирландских пэтэушниках разных возрастов, колобродящих в пабе Paddy Whelan’s, и в вальяжных московских «папиках», гужующихся в пафосном ресторане Fabrikas.

Мотивы у россиян, покупающих билет в Ригу, бывают совершенно разные. Иной москвич среднего достатка просто хочет цивилизованного отдыха за умеренную цену и чтоб не тратить время на долгий перелет, а нервы – на объяснения с иноязычными аборигенами. Иной миллионер обзаводится виллой в Юрмале, движимый иррациональной ностальгией и рациональным желанием иметь лишнюю собственность в Евросоюзе – другой следует его примеру, возникает мода и, как любая мода, доходит местами до гротеска. Иной бизнесмен предпочитает латвийские налоговые правила и европейское правовое поле (и, опять-таки, чтобы не очень удаляться от России). Кого-то соблазняет возможность получить «ВНЖ в обмен на инвестиции» – таких было множество до 2014 года, когда эта виза стоила (в дешевом варианте) всего 100 тысяч долларов (71 тысячу евро).

Россияне, глядящие на латвийскую столицу с востока, частенько видят в ней символ обобщенного Запада – и переносят на город и страну свое отношение к этому самому Западу. Но если судить по количеству россиян, приезжающих в Ригу, призыв «Все в Латвию!» находит в России никак не меньший отклик, чем рекомендация держаться от Риги подальше.

Глава 2. Два в одном. Особенность Риги

«Национальный вопрос их только испортил».

На вопросы «В чем особенность рижан? Какое свойство горожан определяет специфику рижской жизни и ее отличие от жизни в других городах?» ответ искать долго не придется. Главная особенность рижан как общности – в том, что никакой единой общностью они не являются. Городское население делится почти пополам – и две эти равновеликие группы живут во многом совершенно разной жизнью, стараясь поменьше обращать внимание на существование друг друга.

Рижане говорят на разных языках – в прямом и в переносном смысле. Смотрят разные телеканалы, слушают разное радио и читают разную прессу. Водят детей в разные детские садики и школы. Празднуют разные праздники. У них разная трактовка истории и разное восприятие горячих новостей – и то, и другое не просто несхожее, а во многом диаметрально противоположное. И это противопоставление не только используется, но и провоцируется политиками, которые любят объяснять избирателю, что все его проблемы – от враждебных соседей-чужаков, и только он, политик-радикал, может эффективно бороться с их тлетворным влиянием.

Понятно, что на выборах представители двух категорий рижан голосуют за разные партии. И когда эти партии проходят в сейм (высший законодательный орган страны), депутаты от одной половины населения готовы объединяться в своем кругу в любые коалиции и преодолевать любые идейные и экономические разногласия – лишь бы только не позволить сформировать правительство представителям второй группы жителей. Что служит залогом дальнейшего усугубления взаимонепонимания и заводит ситуацию в безнадежный тупик.

На эти две половины рижане делятся по языковому и национальному признаку: латыши и нелатыши. И тех, и других в городе – примерно поровну: латышей по статистике процентов 55 (правда, статистика эта не отражает адекватно текущих процессов трудовой миграции: многие рижане уезжают в поисках работы в Западную Европу, а жители латвийской провинции едут в Ригу, оставаясь зарегистрированными по старому месту жительства – в итоге процент представителей титульной нации в городе увеличивается). Среди нелатышей большинство – процентов 80 – этнические русские, примерно поровну белорусов и украинцев (по неполных 10 процентов), плюс совсем небольшая доля лиц других национальностей бывшего СССР.