Игорь Зотиков - Я искал не птицу киви Страница 31

— Если всем киви это место будет нравиться, как вам, — доход мне обеспечен… — пошутил он и сразу начал делиться планами:

— Я перестраиваю дом, и тут будет ресторан на сто человек с видом на океан. Я назову его «Морская раковина». Вот тут у меня будет бар, тут эстрада оркестра. Сейчас по эстакаде нельзя ходить, доски сгнили и можно провалиться, но я починю её, и толпы людей будут стоять на ней и ловить рыбу, а мне они будут платить деньги.

Мы переглядывались. Характер у братьев был одинаковый. Даже нам, чужакам, было ясно, что Сэм не найдёт стольких людей, чтобы заполнить ресторан и эстакаду и заставить их выложить свои деньги, чтобы окупить расходы и дать прибыль… Ведь во всей Новой Зеландии, на островах длиной почти в тысячу километров, живёт народа столько же, сколько в Москве с пригородами.

Через час, выпив у Сэма по бокалу пива и пожелав ему всех благ в его начинании, мы уехали в отель, а потом в Антарктиду.

Через несколько лет, возвращаясь с очередной антарктической зимовки, я вновь оказался в Крайстчерче. И вот перед моим отъездом домой группа американцев пригласила меня провести с ними вечер на берегу океана. Они привезли меня в ресторан «Морская раковина».

Приглушённый свет, изысканная обстановка. Оркестр, правда, из двух человек, но всё же оркестр. Но во всём зале в этот вечер был занят только один столик — наш. Прислуживал сам хозяин.

Сэм рассказал мне, что дела у него идут неважно. Эстакаду починить не удалось. Кто-то поставил слишком жёсткие требования к качеству нового настила. Денег за дорогой ресторан платить никто не хочет…

Прошло ещё несколько лет, и в 1978 году, опять по дороге в Антарктиду, я со своим помощником Витей Загородновым остановился на пару дней в Крайстчерче. Мы взяли напрокат за 2 доллара в сутки два велосипеда, и я решил показать Вите Брайтон-Бич, познакомить его с Сэмом-капиталистом. Как и раньше, сиял океан и беззвучно что-то кричали чайки и маленькие люди у обреза воды. Но Брайтон-Бич за это время сильно изменился. Появилось много новых домов, перпендикулярно линии берега вырос целый торговый квартал. В доме-ресторане Сэма снова шёл какой-то ремонт. Весело вошли в дом, где опять пахло краской. Навстречу вышел и выжидающе остановился немолодой плотный мужчина.

— Привет, — сказал я. — Где можно найти Сэма?

— Сэма? А кто такой Сэм? — без улыбки, вопросом на вопрос ответил мужчина.

— Да вы что, не знаете Сэма Даффилда — хозяина этого ресторана? — засмеялся я.

— А! Вы имеете в виду бывшего хозяина этого дома? Он разорился, полностью разорился. Ничем не могу вам помочь, где он — не знаю… Теперь хозяин здесь я, — сказал, так и не улыбнувшись, а наоборот, весь подобравшись, мужчина.

Больше я о Даффилдах не слышал. Да, надеяться, что Даффилды возьмут меня из госпиталя, не приходится, надо думать дальше.

Антарктические киви

Новая Зеландия — маленькая страна, и многие киви гордятся тем, что в Антарктиде у них есть как бы своя территория — «Росс депенденси», то есть «Зависимая территория Росса». Так в Новой Зеландии называется обширная, в сотни раз больше самой Новой Зеландии, территория Антарктиды, представляющая собой сектор с острым углом, включающий район крупнейшего в мире плавающего ледника Росса, огромный массив гор Земли Виктории и богатый, по-видимому, нефтью континентальный шельф Антарктиды. Новая Зеландия ближе всего расположена в этой части Антарктиды. И именно здесь традиционно ведёт свои научные работы. Новозеландские учёные изучают климат этой области и его влияние на погоду и климат самой Новой Зеландии, исследуют геологическое строение свободных ото льда горных областей. Значительная часть исследований связана с изучением биологических ресурсов прилегающей к Антарктиде части Южного океана. Для всего этого на острове Росса, в нескольких километрах от главной американской антарктической базы Мак-Мёрдо, была построена небольшая новозеландская полярная станция, названная Скотт-Бэйз (База Скотта). Ежегодно на ней зимует пятнадцать-двадцать человек, а в летнее время осуществляют полевые исследования ещё несколько десятков киви.

По традиции, насчитывающей уже более двадцати лет, ежегодно один американский учёный зимует на советской антарктической станции, в то же самое время один советский работает на американской станции. Однажды и я оказался таким учёным. Более года, я жил и работал на Мак-Мёрдо и по крайней мере раз в неделю бывал на соседней Скотт-Бэйз.

Каждый год в газетах Новой Зеландии даётся объявление о конкурсе на замещение вакантной должности в очередной антарктической экспедиции. Требования к кандидатам предъявляются очень высокие, поэтому большинство ребят на Скотт-Бэйз были не только хорошие специалисты, но ещё и спортсмены — альпинисты очень высокого класса.

Я любил приезжать на эту станцию к ужину и оставался потом ещё на несколько часов. В самой большой комнате станции, служащей одновременно и стоповой, и кают-компанией, всегда людно. На стенах — полки с книгами и две картины. На одной — мягкие зелёные холмы, вдалеке снежные горы, а на переднем плане — стада овец. На второй картине — хорошей работы портрет королевы Англии Елизаветы. Парадный портрет, с орденами и голубой лентой через плечо. Эти две картины символизируют как бы основные элементы жизни Новой Зеландии. Вся экономика, промышленность, а значит, и думы страны сосредоточены на овцеводстве. Как произвести; как сохранить; как и кому продать. Королева же символизирует близость Новой Зеландии к матери-Англии. До сих пор день рождения королевы — один из больших праздников киви…

Вечерами здесь шёл неторопливый «трёп» двух десятков мужчин, которым не надо торопиться домой. Никто из них не знал друг друга раньше, и все они были такие разные и в то же время составляли такой гармоничный ансамбль. Вот немолодой, полнеющий, невысокий учитель физики из средней школы местечка Хоки-Тика — заброшенного посёлка бывших золотоискателей на дождливом и пустынном западном берегу Южного острова. Огромные густые бакенбарды делают его лицо круглым, как у кота. А между бакенбардами лучатся улыбкой тоже круглые зелёные добрые глаза. Тревор не только учитель, но и знаменитый альпинист, поэтому его и взяли сюда. Зимовать он приехал в основном, чтобы заработать денег.

Рядом с Треворсм сидит высокий, худой, с всегда гордо поднятой головой Джордж Джонс. Сын и внук профессора, Джордж только что окончил физический факультет университета Крайстчерча, и сейчас ему немного тесно в рамках стандартной программы, составленной другими. Джордж участвует во всех кружках и диспутах, проводящихся на обеих станциях.